Я слушаю тихий голос, короткий смех, обрывающийся тягостным молчанием. А потом снова голос, сорванный, как после долгого крика. И узнаю столько нового, что боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть его откровение. Такое нужное еще пять месяцев назад. И такое болезненное сейчас. Но я слушаю, запоминаю каждое слово. И невольно улыбаюсь его нежности, когда он говорит о семье. Делится, как его старший брат Дима из-за неразделенной любви бросил карьеру в столице и умотал на Алтай рядовым спасателем. И как сам Игорь до одури полюбил горы, заменившие ему утраченную высоту. Вспоминает, как с Саней Зубиным корпел над планом его первого веревочного парка, как придумывал трассы и первым проходил каждую, не единожды балансируя на грани. И я перестаю дышать, когда он говорит об опасности, как о чем-то обыденном. Как будто рисковать жизнью для него – норма. И это пугает до спазмов.
Он замолкает на полуслове, переворачивается на спину и укладывает меня на себя. Щекой устраиваюсь на его груди, пальцами выводя узоры по его футболке, ноги прячу под его, обхватившими, связавшими, чтобы не сбежала. Да я и не собираюсь. Нет сил. Даже возмущаться не хочется, просто наслаждаться тем, что он рядом. И плевать на все. Игорь гладит меня по спине, нежно, а в его груди мерно стучит сильное сердце, убаюкивая.
- Марусь, у меня к тебе просьба, - голос Игоря звучит тихо.
- Угу, - сейчас я, пожалуй, соглашусь на что угодно, лишь бы вот так согреваться в его сильных руках и понимать, как же мне этого не хватало. Все те пять месяцев, что я выжигала из себя все мысли об этом человеке, эмоции, ощущения – мне, оказывается, не доставало его горячего дыхания, сильных рук, будоражащих кровь, его прикосновений. Его не хватало, как бы я себя не обманывала.
- Марусь, что скажешь?
Кажется, я что-то пропустила.
- Для меня это очень важно, - продолжает уговаривать Игорь, поглаживая мои плечи, вдоль позвоночника опускаясь все ниже, задерживается на талии и снова вверх, не позволяя себе переступить одному ему видимую черту. А я не могу понять, чего он от меня хочет. Мне бы только поспать. Спать хочется до одури, а его руки мешают, рождая в теле мягкий огонь, тугим комком скручивающийся в солнечном сплетении. Черт, а ведь он только гладит мою спину! Сон ветром сдуло. Упершись подбородком в грудь Игоря, заглядываю в его напряженное лицо. Вид серьезный, только в глазах цвета золота странный блеск. – Это просто вопрос жизни и смерти.
