— Имя располагает партнера к доверию, Марусечка, — совершенно серьезно отвечает сосед Игорь. И не дав опомниться, выводит на площадку, притаившуюся за черной дверью. Но стоит мне шагнуть за порог, как я отшатываюсь назад. Бежать! И как можно быстрее!
Глава 3.
3. Декабрь.
Зажмуриться и дышать. Медленно, контролируя каждый вдох. Отвратительная слабость парализует мышцы, в животе растет и ширится здоровенный булыжник, а фантазия уже подкидывает «прекрасные» картинки будущей встречи с высотой. Ладони холодеют и дыхание сбивается. Паника холодным потом стекает по спине. Назад. Всего один шаг. Бежать. Но я не могу. Дрожь расползается по телу, судорогами выкручивает мышцы. Стискиваю зубы до скрежета, до боли сжимаю пальцы. И дышу. Ничего не случится. Под ногами твердая поверхность. Надо просто не смотреть вниз. Не смотреть вниз. Я открываю глаза с осторожностью канатоходца. И сталкиваюсь с внимательным лицом соседа. Он не весел. В прищуренных глазах тревога.
— Тебе плохо? — спрашивает, уверенными движениями ощупывая меня и сжав запястье. Пульс проверяет, что ли? И, похоже, ему не нравится услышанное. Качает головой. — Что с тобой, Маруся? — и беспокойство в голосе самое настоящее. Сглатываю.
— Все в порядке, — и натягиваю на лицо улыбку. Игорь не верит – сомнение читается в его янтарных глазах – но принимает мой ответ. И облегчение расслабляет мышцы. Все будет хорошо. Не хватало еще, чтобы он прознал о моем страхе. Никто не в курсе и ему незачем. Главное, пережить этот вечер и побыстрее убраться с этой верхотуры.
Но у моего соседа, похоже, совсем другие планы. Хотя в быстроте сокращения высоты его выбор потрясен. Причем настолько, что у меня краски схлынивают с лица. И мороз пробирает дрожью.
— Будет эффектно, — улыбается Игорь. И глаза его светятся диким огнем эйфории. И адреналин наверняка заглушает все доводы разума. Со мной такое бывало, только без высоты. С ней у нас особые отношения. Я избегаю ее, а она не раскрывает мне свои объятия. Но сегодня, кажется, придется нарушить наш негласный договор. — Поразишь своих друзей в самое сердце, — а сейчас в тоне насмешка. Она отвлекает от тревожных мыслей, дает короткую передышку.
— Каких друзей? — хрипло от страха.
— Тех, что сейчас наверняка не верят Ивану, что ты пришла.
И позволяет мне увидеть пеструю стаю девушек и парней, далеко внизу под всем этим веревочным безобразием. Я не подхожу к парапету, даже с места не двигаюсь, но в некоторых голосах узнаю тех, с кем встречаться не захотела бы даже под угрозой смерти. Что они здесь делают?
