— Заключительная часть прошла сегодня. Теперь уже никто не посмеет заявлять на тебя права — ты моя! — твоя-твоя, чего ж так сжимать-то в объятьях — ребра уже трещат.
Чем больше я трепыхалась вырваться из железного захвата, тем сильнее меня прижимали. Потом решили доказать, что я все-таки его и что не должна начинать разговоры на такие темы после Такой Ночи. Доказывали с удовольствием (и его, и моим), не спеша, наслаждаясь каждым моментом подольше. Уже на пике, стоя на той самой вершине и ожидая мужа, услышала шепот. Легче перышка, невесомее ветра… на грани слышимости. Зная, что если бы так не ждала этих слов — не услышала бы.
— Люблю, слышишь, больше жизни люблю… никому не отдам!..
И в душе эхом отзывалось «люблю». Такое же нежное и невесомое. Настолько хрупкое, что боялась произнести это вслух. Хотелось зарычать, заклеймить, оставив навсегда метку, что это мое… Но, боязнь быть не понятой и высмеянной заставляла молчать, скрывая собственные порывы. Мое эхо его «люблю» стало последней каплей, заставившей все внутри взорваться.
В общем, к завтраку чувствовала себя как желе — все такое в полной неге, расслабленное и трясущееся.
А еще не знала, как буду смотреть в глаза Гаапу и брату. И понимала вроде как, что взрослые мужчины и все прекрасно понимают, а все равно… стыдно-о-о-о.
Татуировки с рук так и не ушли. Потому помучившись, плюнула на все и пошла на свой личный эшафот с гордо поднятой головой. Авось не отрубят? Голову, я имею ввиду, не руки.
В столовой было на удивление спокойно. Руш сидел за столом и посмеивался, глядя на вошедшую меня. Странно, но в его глазах прочла только одобрение своему поступку. А ведь он единственный из всех родственников (прабабку Секлету я не считаю), который относился к Белету с большим подозрением и каждый раз чуть ли не сканировал того взглядом. Или уже достаточно насканировался, чтобы понять, что это за человек… тьфу ты… демон? Надо будет потом поинтересоваться.
Гаап тоже сканировал… меня… вернее мои татуировки выглядывающие из рукавов на три четверти, правда, так ничего и не сказав, продолжил кушать. Только вот… мне все же показалась промелькнувшая во взгляде мимолетная грусть?
— Ну, сестрица? Добилась-таки своего? — пнула одного не в меру болтливого дракона под столом, — и не пинайся. Нам с тобой еще работать.
Последняя фраза заставила вскинуть бровь.
— И нечего делать такое лицо, — Руш довольно фыркнул и продолжил, — группа у тебя выходит на практику завтра. Аграт, согласилась дать тебе сегодня выходной. А тебе теперь еще усерднее надо тренироваться.
