, представляется нам крайне сложной задачей; подход к ней требует максимальной осторожности. Прежде всего, мы не можем с точностью датировать отдельные
упанишады, т. е. строго соотнести их с определенной исторической эпохой, не говоря уже о конкретной исторической ситуации и территориальных рамках. Подобные датировки заключены обычно в рамки 2–3 веков, да и то предположительно (напр., VIII–VI вв. для Бр и Ч; см. выше, стр. 16–17). Мы могли бы еще делать достаточно ‘Обоснованные заключения, если бы в аналогичном случае речь шла о периоде, хорошо изученном, здесь же положение совершенно иное. Общеизвестно, как много неясностей содержат наши представления о древнеиндийской хронологии, сколь неполны, отрывочны и ненадежны наши сведения об Индии VIII–VI вв. до н. э. (если говорить, напр., о Бр и считать эту датировку доказанной). Мы не располагаем точно датированными индийскими документами этого периода (первые датированные эпиграфические свидетельства — надписи Ашоки — появляются значительно позже); предположительные сведения о нем основаны на более поздних нарративных источниках, притом в значительной мере носящих тенденциозный характер. По сути дела, применительно к социальной жизни этих веков мы можем говорить лишь о самых общих процессах, частично отмеченных выше, и притом отнюдь не ограниченных указанными хронологическими рамками
[77]. Состояние вопроса по необходимости приводит к весьма общей характеристике социальной основы и идейной направленности
упанишад.
Следует добавить, что соотнесение идеологий упанишад с определившими эту идеологию взглядами конкретных общественных слоев крайне затруднительно и по причине неоднородного характера воззрений упанишад (см. выше, стр. 29). Здесь опять-таки по необходимости приходится ограничиться весьма общими сопоставлениями. Детальное освещение вопроса о социальном характере философии упанишад[78] но указанным соображениям представляется весьма сложным, оно требует специального исследования, выходящего за рамки настоящего предисловия.
Особое значение приобретают упанишады в новое время, с ростом индийского национального самосознания. Великий индийский просветитель Раммохон Рай (1772–1833) придавал первостепенное значение памятникам древнеиндийской культуры, в частности упанишадам, и широко использовал их в своем учении и в общественной деятельности (например, в борьбе с кастовым гнетом). Раммохон Рай способствовал широкой популяризации этих произведений. Созданное им в 1828 году патриотическое «Общество Брахмы» (
