Ее только она сама всегда волнует!
Ах, не позвонил! Ах, не поздравил! Ах, всех подружек поздравили! Ах, она одна осталась в кампусе вечером, четырнадцатого, гадского февраля!!!
А то, что он только утром приволокся домой, весь в дерьмище, злой, усталый, голодный, и первым делом ей позвонил, чтоб доброго утра пожелать (ну и, само собой, может попытаться выцепить ее к себе под бочок на положенные ему за рабский труд сутки отдыха, но об этом не говорим…), так это, конечно, плевать!
Майк вспомнил, как тогда оторопело слушал ее злой, но все равно дико заводящий, голосок, с трудом вникая в слова, понимая только, что обидел, что обещал приехать (да???) и не приехал, что она его ни видеть, ни слышать, ни знать… Что это конец, это финал…
Он охренел, подорвался, несмотря на ломоту во всем теле и необходимость переодеться, потому что провонял насквозь шмалью, пока шарился по наркоманским притонам.
Он встретил ее возле ворот кампуса, перед парами, попытался поговорить.
Девчонка прошла мимо, презрительно скривив носик. Он ухватил за руку, утащил в машину.
Ну а как иначе? Вообще же берега попутала!
Ох, она разозлилась! Наорала на него, что позорит, что откуда он выполз в таком виде, пусть не врет, что работал, от него несет спиртным, ей стыдно перед подругами, у всех нормальные парни…
Ну и че-то еще говорила. Майк уже не вслушивался, просто глядел на нее, такую сексуальную, раскрасневшуюся, с этой ее грудью, с призывно расстегнувшимися, пока он ее тащил, пуговками, с этими ее губками, с притягательно размазанной помадой, не выдержал (а, может, и ночь бессонная дала о себе знать), полез лапами, уже по опыту зная, как ее утихомирить.
Они периодически так ругались, и всегда все заканчивалось одним: он не мог сдержаться, лез к ней, целовал, умиротворяюще бурча какую-то бессмыслицу, и потом аккуратненько заваливал на любую подвернувшуюся поверхность.
Анна, заведенная, злая, в такие моменты была невозможно, охренительно мокрой, словно ждала, когда он уже примется за дело. И отдавалась ему просто феерически, жадно целуя, кусая, бесконечно что-то бормоча в процессе, что-то, от чего он заводился еще больше.
Но в этот раз все пошло не так. Девчонка завизжала не своим голосом, нашлепала его от души по физиономии, гордо заявила, что между ними все кончено, и выбежала из машины.
Он офигел.
Посидел немного.
А потом дико, невозможно разозлился!
Опять разозлился на нее.
И на себя. Ну куда это все годится??? Он, взрослый, серьезный мужик, терпит такую хрень от какой-то девки двадцатилетней!
