Относительное затишье, царившее в течение того долгого дня, который я провел возле кратера год назад, полностью вписывалось в картину, нарисованную Филом и Вернером. Основываясь на личном опыте, насчитывавшем к тому времени добрую сотню извержений различного типа, я полагал, что условия позволят нам спуститься к лавовому озеру, взять газовые пробы и провести замеры. Собственно, не будь такой уверенности, я бы не стал затевать экспедиции. В этом году всю первую неделю подготовительных работ мой оптимизм не спадал: наблюдения подтверждали более ранние впечатления. Однако, когда мы принялись за основательную "колонизацию" днища кратера, меня стали одолевать сомнения.
Для проведения в жизнь "операции Эребус" был выработан стратегический план, согласно которому ударная группа спускалась на двух-трех индивидуальных веревках в жерло. Подъем обеспечивался с помощью лебедки в случае необходимости, если кто-то наглотается газов, обожжется или просто переутомится, его можно будет подцепить за пояс и без задержки эвакуировать наверх. Для этого следовало установить возле самого жерла вторую лебедку. К счастью, она была поменьше, а значит, и полегче той, что мы укрепили на краю вершинного кратера. Без особых усилий мы дотащили ее до нужного места, забили в днище кратера металлические скобы и зафиксировали лебедку стальными растяжками. Рядом поставили палатку, окружив ее защитной стенкой из вулканических бомб и снежных блоков: в ней можно будет укрыться от выбросов горячих шлаков.
Все это заняло не один час, и все время, пока группа хлопотала с установкой лебедки, дежурный следил за тем, что делается в жерле. Наблюдения велись не только за озером в форме сирены, но и за всей южной половиной колодца. Там находилось несколько отверстий, в том числе одно воронкообразное, около 30 м в диаметре, спорадически заполнявшееся небольшим красным озерцом расплавленной лавы. Скоро стало заметно, что взрывы в большом озере обычно уступают по силе тем, что происходят в воронке и остальных жерлах. Причем происходят они чаще, чем казалось наблюдателям на краю кратера, куда доносились лишь громкие шумы. На поверхности большого озера часто лопались красивые пузыри правильной формы и ярчайшего оранжевого цвета, эти звуки были слышны лишь возле колодца. Зато "выстрелы", когда бомбы вылетали на днище кратера, заставляли нас вздрагивать даже в лагере!
Осуществим ли в подобных обстоятельствах наш замысел? За три дня работы в кратере мы зафиксировали несколько пауз в активности жерла по шесть-восемь часов, а одну даже двенадцатичасовую. Вместе с тем иногда в течение 60 мин раздавались два-три взрыва. Они были разной силы, одни незначительные, не стоившие внимания, зато другие заставляли трястись почву. Больше всего меня беспокоила невозможность предвидеть, что последует за очередным взрывом многочасовое затишье или новый всплеск. Между тем, это необходимо было знать наверняка, прежде чем отваживаться лезть в колодец. По общему мнению участников экспедиции, два с половиной часа представляли собой минимум миниморум для того, чтобы спуститься вниз, добраться до берега озера, взять газовые пробы, измерить температуру, вернуться к вертикальной стенке и подняться наверх. Четыре, возможно, даже пять часов нужны были для того, чтобы делать аналогичные операции у воронки и мелких жерл. Можем ли мы рассчитывать на столь продолжительное затишье?
