— Подумай, — так же вяло откликнулся Николай Николаевич. — Только думай, во-первых, быстро, а во-вторых, хорошо. Очень многое зависит от того, что ты надумаешь. Я уже слишком стар, чтобы начинать с нуля… да и ты тоже, Марат.
— Я подумаю, — пообещал Дугоев и, не оборачиваясь, побрел в душевую.
Преодолев неразумное желание выйти в коридор и попросить у Молчанова пару глотков из спрятанной за пазухой фляжки, Безродный ограничился тем, что сунул в зубы сигарету и закурил, задумчивым, обращенным внутрь взглядом следя за прихотливыми извивами лениво клубящегося под люминесцентной лампой табачного дыма и прислушиваясь к доносящемуся из душевой плеску воды.
Палыч владел немолодым минивэном «крайслер», но по делам предпочитал ездить на сданных в ремонт автомобилях клиентов. При этом он практически ничем не рисковал: всегда можно было сказать, что выехал обкатать машину и проверить качество ремонта перед возвращением владельцу. Сейчас он сидел за рулем собственноручно реанимированной белой «девятки», с удовлетворением констатируя, что поработал на славу и не просто вернул этому корыту способность перемещаться в пространстве без буксира, а подарил ему вторую молодость. Эта молодость обещала стать коротким, как бабье лето, да вдобавок последним всплеском активности, но сейчас она была в разгаре: машина бежала резво и великолепно слушалась органов управления, будь то руль или тормозная педаль.
Осторожно, чтобы не повредить только что приведенную в чувство подвеску, преодолев километровый отрезок пыльной, ухабистой грунтовки, белая «девятка» въехала в распахнутые настежь и уже успевшие врасти краями створок в землю ворота из натянутой на ржавый стальной каркас металлической сетки. Дорога, если ее можно так назвать, стала еще хуже, по бортам и днищу с противным шорохом заскребли сухие стебли бурьяна, справа и слева воздвиглись груды строительного мусора и штабели растрескавшихся бетонных плит. Недостроенный паркинг высился впереди чудовищной серой этажеркой высотой в пять этажей; первый этаж почти целиком утонул в кустарнике и поднявшейся в человеческий рост сорной траве, на плоской кровле шелестели жиденькими кронами, роняя по ветру золотые монетки опавших листьев, молодые березы. Поверх ограждающего заброшенное строительство бетонного забора виднелись только макушки гигантских усеченных конусов, над которыми плотной белой шапкой стоял пар — трубы расположенной неподалеку ТЭЦ.
