Родители суетливо распихивали чемоданы по сторонам, благодарили водителя, ругали кота и все на свете.
Наконец суета улеглась. Я села на дорожную сумку и с наслаждением вытянула ноги. В прихожей над дверью было небольшое окно, откуда падал свет вечерних сумерек. На улице темнело. Урчащий желудок напомнил мне, как давно был завтрак, а обед даже не начинался, благородно уступив место ужину.
– Маааам, – крикнула я в сторону кухни (или мне показалось, что там кухня) – мааааам, ты где?
В ответ мне послышались, какие тот звуки и снова тишина. Я в недоумении снова крикнула, но ни мама, ни папа не отозвались. Звенящая тишина дома пугала меня и я истошно завопила
– Маааааааамааааа!!!
– Женька! Вот ты где, – крикнула мама там близко, что я подскочила, – а мы тебя ищем по всему дому!
Я от удивления открыла рот. Как они могли искать меня по всему дому, если я сидела все это время здесь? Да и прошло совсем немного времени. Минут двадцать.
– Уже полтора часа как мы тут, разбираем вещи. Тебя не слышно не видно. Думаем ты в своей комнате…, – сказал папа.
В немом изумлении я смотрела на родителей. Каким образом пролетели эти полтора часа незаметно для меня? Как такое возможно.
– Ты наверно задремала, – добродушно ткнув меня в живот, улыбнулся папа. Его круглые румяные щеки розовели в сумраке прихожей. Он был доволен переездом, и его приподнятое настроение не могло ничто испортить, и я не стала спорить.
– Женька, ты ведь наверно хочешь увидеть свою комнату, – улыбаясь во весь рот, сказал папа.
Конечно, я хотела увидеть свою комнату, и наконец, разобрать одну из своих сумок, надеть шорты, и растянуться на кровати. Этот день начал казаться мне бесконечным, и я с большим удовольствием пошла вслед за папой. После незамысловатого, но вкусного ужина, я так рада была очутиться на своей территории. Мы поднялись по высокой, с широкими ступеньками лестнице на второй этаж. Лестница была покрыта темным лаком, и на ее перилах тускло отсвечивали светильники из коридора. Массивные межкомнатные двери родители менять не стали. Огромные, тяжелые, они с трудом поддавались даже папе. Но он справедливо полагал, что не стоит разменивать такие шикарные старинные дверные полотна на современные тонкие двери. Наконец мы подошли к моей комнате. Тяжелая дверь на мое удивление с легкостью поддалась мне. Она словно распахнулась перед нами.
– Смотри-ка, Женька. Твоя комната встречает тебя, – хохотнул отец и поставил мои чемоданы на пол, – у тебя самая лучшая комната. Здесь есть даже отдельный туалет. Мы поставили там еще раковину. Так что сможешь наводить марафет.
