– Ага, и ты проникся! – воскликнула я. – Теперь ты меня понимаешь?!
– У него такой взгляд… – Митька задумался, – как у… Помню, фоткал я как-то одного чудно́го дядьку, шамана из алтайской деревушки, так вот у нашего шефа выражение лица один в один с тем чуваком.
– Да ладно заливать, Митька!
– Не веришь? Все доказательства – у меня дома! Вот тебе ещё один повод посетить меня, подруга!
– Хитренький! – рассмеялась я. – Ну его, нашего шефа, не хочу больше о нём думать. А вот львы меня интересуют всё сильнее. Знаешь что, Шапкин, я, пожалуй, приму твоё приглашение. Всё равно у меня уже голова не варит, ничего хорошего я не наваяю сейчас. Завтра утром с текстом разберусь.
– Ну наконец-то! – радостно вскричал он. – Идём скорее, Санёк, пока ты не передумала!
– Только уговор наш остаётся в силе, Митя! – грозно нахмурилась я.
– Я на всё согласен, Ковалёва!
– Вот и славно!
– Митька, я больше не могу, давай сделаем перерыв! – взмолилась я.
– Как скажешь, дорогая! – он вскочил. – Пойду поставлю ещё чайник. Или кофе сварить?
– Или кофе сварить. Тебе помочь?
– Сиди, Ковалёва, – Митька отодвинул ногой одну из многочисленных коробок, в которых мы копались довольно долгое время, разложив их прямо на ковре. – Что я, инвалид? Между прочим, за последний год я научился не только чай заваривать, но ещё и пироги печь!
– Серьёзно? Есть, значит, преимущества в холостой жизни.
– Я думаю, ты это знаешь не хуже меня, Шурка. Слушай, – глаза его заблестели, – мне сейчас такая идея в голову пришла…
– Вот только этого мне не хватало, – пробурчала я. – Если ты сейчас предложишь объединить наши уставшие от одиночества души, слить, так сказать, в едином экстазе, то я тебя закидаю этими коробками, Шапкин!
– Ты читаешь мысли, так нечестно, Ковалёва! – он рассмеялся. – Значит, тебе тоже эта суперская идея пришла в голову?
– Брысь отсюда, умник!
Я сделала вид, что собираюсь поднять с пола ближайшую, на вид тяжеленную, коробку, и Митька тут же вылетел из комнаты. За дверью раздался громкий гогот. Я устало потёрла глаза. Да, насыщенную программу мне приготовила судьба на эти дни, ничего не скажешь.
– Санёк, тебе ещё бутербродов настругать?
– Настругай, папа Карло… Только один и маленький!
С таким режимом питания, пожалуй, не похудеешь. У меня своеобразный организм. Бабуля говорила, что это у меня в маму. Она тоже девица была не худенькая, а всё потому, что нервничала много. Очень она была трепетная и жутко чувствительная. Но это бы и ничего, с этим можно было бы как-то мириться, если бы не один минус такой тонкой душевной организации – когда мамуля переживала, то начинала есть по ночам, что губительно сказывалось на её фигуре. Точь-в-точь как у меня. Я хоть и не такая чувствительная, как мама, но ночные перекусы на работе добавляют ощутимые килограммы моей совсем уж не миниатюрной фигуре. Конечно, можно было бы всё это исправить спортивными упражнениями, и я время от времени пыталась это делать, но, как правило, меня хватает на пару месяцев, не больше. Уж на что железная Ксенька может повлиять на меня, но тут и ей ничего не остаётся делать, как только смириться с моей ленью и безалаберностью. Сама-то она стабильно, дважды в неделю, посещает бассейн, но после того, как в этом бассейне, куда однажды она меня притащила, какая-то тощая швабра позволила себе сделать колкое замечание моим выдающимся прелестям, я решила больше не искушать тело физкультурой. Фигушки вам! А мужчины пусть любят меня такую, какая я есть!
