– Беспокоятся? – тонко улыбнулся Серебряков.
– Наверное…
Я небрежно закинула телефон обратно в сумку и прислонилась к стене.
Серебряков застилал постель. Что-то нервное вдруг появилось в его движениях, я почувствовала это всем своим женским нутром. Со стороны вся эта ситуация выглядит, наверное, довольно двусмысленно, впрочем, я сейчас так устала, что думать об этом совсем не хочется.
Хозяин жилища выпрямился. Во взгляде его сквозила растерянность.
– Саша, скажите, у вас случаются моменты дежавю? Когда кажется, что всё это со мной уже когда-то было?
– Случаются, – кивнула я. – У вас сейчас дежавю, Андрей Михайлович?
– Очень ясное. Такое, что мне даже страшно стало. Хотя поверьте, меня не так просто чем-то напугать. Но сейчас у меня абсолютная уверенность, что всё это уже было. Вы точно так же стояли здесь, на этом самом месте, и я точно так же застилал для вас постель.
– А потом? – я с интересом взглянула в его лицо. – Что было потом в вашем дежавю?
– Больше я ничего не вижу, – он беспомощно развёл руками.
– А я вижу, – прикрыла я на минуту глаза. – Сейчас вам позвонят и скажут, что эскизы к постановке, которые вы отправляли на рассмотрение в один из театров Вены, одобрены, и они согласны ставить спектакль с вашим участием. Кажется, это «Маленький принц»?
Я открыла глаза. По-моему, мне удалось очень удивить этого холёного красавца.
– Откуда вы узнали про Вену, Саша? – его смуглые скулы заметно побелели. – Об этом не знает никто из моих…
Закончить фразу он не успел. Из кармана его рубашки послышался детский смех. Телефон, догадалась я.
– Алло? – метнув в меня быстрый взгляд карих глаз, сказал в трубку Серебряков. – Yes it's me. From where…1?
Он ещё больше побледнел и медленно опустился на диван. Я закрыла глаза. То, что будет дальше, я знала с абсолютной точностью. Голос художника звенел от волнения. Именно в эту самую минуту я поняла, что в жизнь мою ворвалось что-то такое, что не поддаётся никакому разумному объяснению и логике и с чем мне теперь придётся как-то жить. Мои пальцы опять нащупали маленькую фигурку на груди.
Через несколько минут, когда в комнате наступила полная тишина, я открыла глаза. Серебряков по-прежнему сидел на диване, лоб его был в испарине, а взгляд не отрывался от дисплея телефона.
– Они были в восторге от вашей работы? – спросила я.
– Да, – ровным голосом ответил он. – Господин Мейер сказал, что именно так представлял себе декорации для «Маленького Принца». Вы, говорит, волшебник, господин Серебряков, вам удалось не только прочитать мои мысли, но и предельно точно изобразить их на бумаге.
