— Короче, поехал этот мужик в зоомагазин за мышами, — продолжал атлет, разливая водку. — Удав у него молодой был, парочки мышей ему на неделю хватало, а если крыса попадется, так и одной обходился. Ну, приезжает этот перец в магазин, а мышей-то и нету! Кончились мыши, понял? Ему говорят: купи хомяка, он типа жирнее, надолго хватит. Ага… Ну, чего делать? Удав-то вот-вот проснется, ему жрать надо! Взял он, короче, этого хомяка — взрослый хомяк попался, крупный, жирный, — притаранил к себе в офис — удав у него в офисе жил, посетителей пугал, — посадил к удаву в аквариум и доволен: ну, типа теперь этот шланг так нахавается, что недели две без просыпу дрыхнуть будет.
Он небрежно отсалютовал собутыльникам стаканом, выпил, занюхал водку хлебной коркой и продолжил:
— Короче, посадил он этого хомяка в аквариум и покатил свои точки объезжать — торговал он чем-то, не знаю. Вечером вернулся, поднялся к себе. У него офис на втором этаже, а я, охрана значит, на первом, в вестибюле торчу. Ну, и слышу я вдруг сверху мат-перемат, да такой, какого и на зоне не слыхал. Орет — понял? — как будто его там тупым ножом режут. Ну, я туда. Вбегаю в офис — что за дела? Аквариум вдребезги, хозяин на карачках по кабинету ползает, под мебель заглядывает, и ни удава, ни хомяка. Нашел он этого своего удава, а он весь покусанный, как будто его стая собак грызла. Хомяк, короче, боевой попался, рыло ему начистил и слинял в неизвестном направлении…
— Ну, и к чему эта шняга? — с нескрываемым раздражением спросил Муса, когда рассказчик умолк и снял с подоконника очередную бутылку.
— А к тому, — с вызовом ответил атлет, — что мы сейчас как тот удав. Развели лоха на пальцах, а он нам подлянку кинул… Вот теперь сиди и думай, что с этой капустой делать!
— А тут и думать нечего, — внезапно вступил в разговор катала, оторвавшись от изучения старых газет. — С каких это пор ты, Бройлер, перестал знать, что делать с зеленью?
Головы собутыльников одновременно повернулись к нему.
— Кидалово? — осторожно, будто пробуя это слово на вкус, спросил Муса.
— А что, есть другие варианты? — пренебрежительно поинтересовался катала. — Что вы тут устроили поминки? Деньги они клиенту отдадут, без гонорара останутся… Слушать противно! Мастями разукрасились, а сами нюни распустили, как чушки…
— Масти не трожь, — с угрозой произнес Муса.
Катала небрежно отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.
— Сто двадцать четыре на троих — это по сорок с гаком косарей на нос, — продолжил он. — То есть каждому выходит больше, чем этот усатый гамадрил нам на всех предлагал. О чем тут думать, я вас спрашиваю? И хрен он нас потом найдет. Да он и искать-то не станет — какой ему смысл? Мы у него ничего не взяли, и кто он такой, чтоб я перед ним отчитывался?
