— Играешь? — парень повторил вопрос, глядя мне в глаза с вызовом.
Вся моя агрессия схлынула со скоростью снежной лавины и оставила после себя лишь пустоту. Полную пустоту. В моей голове не было ни одной мысли. Ратсел говорил со мной. Со мной? Почему вдруг Ратсел говорит со мной? Неужели хочет высмеять из-за утренней ситуации? Но вместо слов и вопросов мой рот просто беззвучно открывался и закрывался. Наверное, я была похожа в этот момент на безмозглую рыбу в аквариуме.
И Деймин молчал. Видимо, ждал от меня хоть какой-то реакции на свои слова. И она последовала… Думаю, ещё никто так не удивлял этого индюка. Честно говоря, я и сама удивилась своему поступку. Это было очень на меня не похоже. Я просто отвернулась и возобновила разговор с Николасом, полностью проигнорировав мистера «накаченная грудь».
— И давно ты занимаешься теннагом? Почему именно им?
Где-то справа от меня хмыкнули.
А Николас переводил растерянный взгляд с моего лица куда-то чуть выше и обратно. Кожей я чувствовала, что Ратсел остался стоять на месте и прожигал своим взглядом мой профиль, да так, что, кажется, ещё минута, и волосы полыхнут огнём.
Неловкую паузу заполнила удивлённая Сёма:
— Привет, — сказала она, обращаясь к Дэймину, — Вия у нас просто плохо слышит…
Я бросила на сестру недовольный взгляд и, тяжело вздохнув, повернулась к продолжающему хранить молчание индюку.
— Не играю, — сказала я, предусмотрительно подняв глаза сразу к лицу Дэймина. Особо легче не стало…
Вот уж не знаю, на что приятнее смотреть: на идеально накаченный торс, выглядывающий из-под расстёгнутой толстовки, или на идеально симметричное лицо, словно вылепленное умелыми руками скульптора. Нет, ну это ж надо, как Великий постарался над этим экземпляром? Мужику неприлично быть таким красивым! В его обществе любая «Мисс» будет чувствовать себя ущербной уродиной.
— Тебя не учили, что вклиниваться в чужие разговоры – нехорошо?
Слева от меня послышался испуганный вздох Семаны.
— А тебя не учили, что грубить взрослым нехорошо? — не остался в долгу Ратсел.
Я скептически приподняла брови, не признавая, что наша разница в возрасте позволяет ему считать себя взрослым по сравнению с нами. Сколько ему? Двадцать два? Двадцать три? Да он всего лет на пять-шесть старше.
И в ответ на мой несогласный с ним взгляд этот индюк сделал то, чего я уж никак не ожидала в сложившейся ситуации. Он широко улыбнулся, ослепляя меня светом своих белых зубов, таких же идеальных, как и весь он. И такая эта улыбка была такая задорная и искренняя, такая мальчуковая, что я не смогла удержаться, и уголки рта сами по себе растянулись. Я попыталась это исправить, поджав губы, но было поздно — Ратсел заметил и мою улыбку, и попытку её скрыть. Он заулыбался ещё шире.
