Ансельм лежал на старой кровати и постепенно все грязные простыни окрашивались кроваво-алым цветом собирая в себя его «чистейшую» кровь. Отто протянул мне майку это офицера, теплую шинель, и сапоги, а после приказал одеться и ждать его здесь. Сделав каждое требование этого Отто, я дождалась и его самого. Мужчина вернулся с лопатой и двумя пододеяльниками в которых были большие дырки. После того, как дверь за ним закрылась, он приказал мне помочь ему засунуть тело Ансельма в один из пододеяльников, после мы завернули его в еще один, а сверху обернули в тот, который он пропитал своей кровью. Ближе к ночи, когда в борделе стало тихо, мы вышли через задний вход. Я держала лопату, а Отто тащил по полу тело этого офицера. Мы шли долго, и оба вспотели. Дул прохладный ветер, и мои голые ноги покрылись мурашками от холода. Как только мы дошли до середины леса, Отто взял лопату и принялся копать яму. Я стояла в сторонке, и словно бы не при чем.
— Как тебя зовут? — спросил Отто вытирая рукавом шинели пот. — эй, девочка, ты понимаешь меня?
— Угу. — я повернулась. — Ника. Меня зовут Ника. — гордо произнесла свое имя я.
— Ника… — повторил он. — красивое имя. У нас такие имена красивыми не бывают. Ника. — снова повторил Отто. — ты знаешь, а я должен убить тебя.
— Убить? — растерянно произнесла я шагнув назад. — но за что?
— Успокойся, делать этого..-Отто застонал схватившись за спину. — черт, спина. Продуло, черт. — мужчина вошел лопатой в землю. — я не стану лишать тебя жизни. Во всяком случае, вот это, — Отто начал тащить тело к яме. — делаю это в первый и последний раз! Ты смелая девочка, скажу я тебе, но секрет выживания в таком месте, как бордель — покорность. Если ты покорна, то тебя защищаю я.
— Но я могу защитить себя сама. — прошептала я и холодной пар рисовал в воздухе свои узоры. — зачем тогда все это?
— Можешь сама? — засмеялся Отто, и резко вынул пистолет из кармана. — хочешь попробовать выжить со мной? Я не люблю играть в такие игры.
— Он меня изнасиловал! — возмущенно ответила я. — почему мне нужно оправдываться за это?
— Я не властен в твоей судьбе, и приказывать не могу, но если ты будешь брыкаться, то на каждую строптивицу найдется свой душитель! Ты обречена на погибель, если хочешь драться. В сердце Ансельма теперь холод, а твои руки по локоть в крови.
— Почему ты говоришь так, как будто в твоей душе погасли звезды? — спросила я посмотрев на небо.
— Я знаю твою историю, Ника. — Отто облокотился о лопату. — ты должна простить Генриха. Увы, но офицеры фюрера всегда ходят по тонкому лезвию. Проблема не в том, что они не верные, не преданные. — мужчина выдохнул холодный воздух. — думаешь, что другие важные приближенные фюрера не заинтересованы в том, чтобы доказать свою верность? Ведь, чем меньше этих остальных будет, тем выгоднее смотрятся они. А Генрих, — Отто согнулся от режущей боли. — был обречен на смерть, как только связался с тобой.
