Бежали они быстрее англичан. Достигнув моря, ныряли в него и быстро плыли к проа, гибкие, будто выдры. Осталось их где–то около сотни.
Джек стоял на берегу, тяжело дыша, его сабля болталась на запястье. Он вытер кровь с глаз (последствия какого–то незамеченного удара), посмотрел на пылающую шхуну, чьи шпангоуты охватил огонь, и на даяков, уже поднимающих якорь.
— Мистер Филдинг, — скомандовал он громко и хрипло, — посмотрите, что можно сделать с огнем. Мистер Уайт, орудийные расчеты, повторяю, орудийные расчеты, за мной.
Они снова карабкались вверх по склону, те кто мог. Никогда до того Джек так не ощущал всю ношу собственного веса. Полпути до лагеря усеивали тела, гуще перед бруствером. Но это он едва заметил, пробираясь к бронзовой девятифунтовке. Бонден, командир расчета и хороший бегун, помог ему перебраться через бруствер, и сообщил: «Они набирают ход, сэр». Джек огляделся. Проа действительно забирало круче к ветру, так круто к неудобному ветру, как только такое вообще возможно. Отлив уже обнажил риф, и нужно было набрать максимальную дистанцию от берега на неудобном правом галсе, чтобы обойти западную оконечность острова с ее чудовищным прибоем и идущим на север течением.
Главный канонир, поддерживаемый уцелевшим помощником, прибыл секунду спустя.
— В моей палатке еще фитили есть, сэр, — сообщил он голосом, который даже за бруствером едва было слышно.
— Не беспокойтесь об этом, мистер Уайт, — улыбнулся Джек. — Первого еще на полсклянки хватит.
Действительно, он остался цел — нетронутый, не затоптанный в суматохе и неразберихе сражения, дымящийся себе в бочонке. Дым плыл по пустому лагерю.
— С нами господняя любовь, — прошептал главный канонир, пока они скрючились, наводя переднюю карронаду. — Я думал, что стычка длилась гораздо дольше. Четыре градуса, как думаете, сэр?
— Поднимите чуть повыше, главный канонир.
— Вот так хорошо, — произнес канонир, поворачивая винт еще на пол–оборота.
Заметное мгновение фитиль шипел на запале. Карронада громко и резко громыхнула, дернувшись назад на станке. Все матросы таращились под и над дымом. Некоторые даже заметили высокую дугу полета ядра. Джек так пристально наблюдал, что лишь сердце вспомнило о том, что можно порадоваться за качественный порох. Билось оно так тяжело, что почти остановило дыхание. Прицел верный, недолет двадцать ярдов.
Джек помчался к девятифунтовке, отдавая приказы командиру другой карронады:
— Четыре с половиной, Уиллет. Стреляй на подъеме.
