— Почему?
— Ты что, всерьёз ждёшь ответа?
— Конечно. Подумай.
Раньше мне в голову не приходило размышлять отчего Ленка — Ленка, а Антон — это Антон.
— Потому, что они подонки.
Мурлыка поморщился.
— Мика… Нет никаких подонков. Пойми, мозг плетёт нейронную сеть в ответ на внешние обстоятельства. Приспособление к среде! Какая среда, такой человек. Понимаешь?
Я ничего не знала про загадочную «нейронную сеть», которую для чего-то «плетёт мозг». Но не хотелось, чтобы Мурлыка пустился в нудные объяснения, поэтому я сказала:
— В семье «грибников»-наркоманов вырастет один человек, в семье алкашей — другой, а у ЗОЖников — третий.
— Вот именно! — Мурлыка пропустил подколку мимо ушей. — Кем ты была бы на месте Ленки?
— Ленкой. А она, на моём месте, мной, — я озорно пихнула мальчишку рукой. — Вот бы я ей надавала!
— Схватываешь всё на лету! — Мурлыка пихнул меня так, что я опрокинулась в мягкую хвою и расхохоталась. Он прилёг рядом, обнял и зашептал на ушко: — Нет никаких подонков. Все мы — персонажи снов. Вопрос только в том, кому это снится.
Кроны качались, шумели сосновые иглы.
— Кому?
Мурлыка ответил:
— Тебе. Не Котиной Мике, а просто — Тебе.
Снова он за свою муркотню! Ничего не понятно!
Да и плевать! Мы были вдали от ненавистных людей. Лес был украшен, как в Рождество, а меня обнимал настоящий друг. Что ещё нужно для счастья?
Когда-то давно, мы так же лежали с отцом — самым надёжным и умным человеком на свете. Теперь отцом был Мурлыка.
Вспоминалась семья — и веселье, и дрязги. Вымотанный отец и раздражённая мама. Если подумать, всё было не так уж и радужно. Но так устроена память, мы помним лишь то, что хотим, придумывая детали.
— Знаешь, Мурлыка, ведь это не только у нас. Мир — один большой лагерь, где все друг друга грызут. На работе, в семье…
— Недетская мысль. Горжусь ученицей!
— А когда каждый тянет на себя одеяло — одним слишком холодно, а другим слишком жарко.
— Я ж говорил, в основе мира лежит конкуренция.
— Соревноваться можно по-разному…
— Конечно! Можно вот так! — он прижал свои губы к моим. Потом опустился пониже, расстёгивая пуговички на блузке.
Над головой болтались грибы, раскачивались стволы, а в белом полуденном небе сияло жаркое солнце.
Губы Мурлыки скользили всё ниже, а руки трогали грудь. Он расстегнул мой ремень и ширинку, потянул вниз штаны. Я не сопротивлялась — наоборот, приподняла ягодицы. Он целовал мои ноги, ладошки и шею. Потом снял с меня трусы.
Как хорошо, что я подготовилась — хоть и не для него! Жизнь — штука непредсказуемая.
