Брат разогрел паёк, поставил передо мной дымящуюся тарелку с белковой синтетики. А рядом другую — с мясом «живым», в лужице свежей крови.
Забыв обо всём, я вцепился зубами. Кусочек был маленький, я быстро его проглотил.
«Рысь» — определил биочип. Статы не изменились.
Рысь! Перед глазами возникла Юка.
Что, если это была она? Неужто, я слопал любимую?! А может, её отца или мать?
Я закашлялся от отвращения. Кусок будто жёг желудок внутри.
Брат смотрел, изумлённо тараща глаза.
— Дин! Ты серьёзно болен!
Да, я был болен — любовью и состраданием. С этой болезнью исход лишь один — это смерть. Таков наш безжалостный мир.
— Может приляжешь? — кажется, Нур был и правда обеспокоен.
Странно! Он что, решил меня оставить в живых?
Может и так, ведь наша семья уничтожена. У Нура из близких остался лишь я. Может поэтому, он пытается дать мне ещё один шанс?
Напрасно! Ему меня не приручить и не удержать!
Я встал, и Нур попытался подставить плечо. В этот раз я отстранился. Прошёл в комнату и упал на диван.
— Выздоравливай! Если что надо, скажи! — в голосе Нура звучала отеческая забота.
Верить ему или нет?
До самого вечера я занимался самоисследованием, без страха открывая огромные блоки «запрещённого кода».
Да только, всё было без толку, и возникали крамольные мысли о том, что я слишком часто в последнее время смотрю в потолок. А жизнь пролетает, минуты уже не вернёшь! Разве не лучше жить полной жизнью, как все?
О времени, проведённом с любимой, я не жалел. Но дни, растраченные на самоисследование…
Текст, символы, код… Если, каким-то чудом, я доживу до старости, до зимы — мне нечего будет вспомнить.
С другой стороны, единственный путь к свободе — улучшение себя. А за свободу нужно платить.
К тому же, что означает «полная жизнь, как у всех»? Носиться по улицам, рвать на куски врагов, делать детей и бороться за место в Стае? Разве это мне нужно?
Да и отчаиваться совсем ни к чему. Есть принцип Парето. Лишь двадцать процентов усилий приводят к желаемым результатам, а восемьдесят — пустая работа. Однако, без этих восьмидесяти, не случится тех двадцати.
Надо просто работать, не жалея себя и забыв обо всём.
Брат заходил ещё несколько раз, спрашивая, чем мне помочь. Он был живым воплощением заботы. Но я ему не доверял.
Поздним вечером я прокрался к двери, и открыл замок. Руки тряслись, но я боялся не за себя. Мне казалось, что крыша пуста, что я слопал Юку.
Это была идиотская мысль — какова вероятность того, что Нур её выследил и убил, а теперь проявляет «заботу»? Но я ничего не мог сделать — ум, вышедший из-под контроля, не удержать.
