Замерла, закрыв глаза. Его запах казался родным. Мягкие губы касались моей шеи, влажный язык проезжался по укусам. Крис чуть слышно рычал, зацеловывая мою израненную кожу. Меня опять бросило в дрожь, но это было совершено другое волнение, не то что я испытывала закрытая с насильником. В этот момент, я была уверена, что мне не навредят. Наоборот боль отступала, и появлялось возбуждение. И я расслабилась, отдав себя на волю мужчине, который мне нравился. Опустила руки вдоль тела и не препятствовала его движениям. Он был вправе требовать от меня ответа. И я побаивалась вопроса. Как я допустила такое, что совершенно незнакомый старик чуть не взял меня силой? Я не отвечу, сама не знаю, как так получилось. Безволие очень часто посещает меня, как маленькую серую мышку, которая предпочитает сидеть в своей норке, боясь этого огромного мира.
А нежные поцелуи перетекли от шеи ниже, коснулись ключицы, опустились к груди. Пальцы мужчины расстегнули пуговки, и я простонала, когда горячий язык прошёлся по одному холмику к соску, облизнул его, потом втянул, заставив меня простонать от навалившихся чувств. Почувствовала горячие ладони на своём лице и тяжёлое дыхание мужчины. И сама я дышала быстро и напряжённо.
От ласк возгорелось всё ниже живота, между ног стало влажно и горело огнём, зудело от желания. Крис целовал вторую грудь, а я металась от неведанного возбуждения. Трогала его волосы, а потом зажимала их пальцами, отметив, что они густые, похожие на мех. Запах мужчины усиливался, и я простонала.
Крис подался выше, приложил свой лоб к моему. Медленно, не делая резких движений подмял под себя.
— Он в-взял т-тебя? — выдавил он.
— Нет, — смело ответила я. — Ты возьми.
Я коснулась пальцами, его густых бровей, прошлась по векам опущенных глаз и длинным ресницам. Очертила прямой нос и контур манящих губ.
Надо. Я хотела. Но ещё больше хотела разобраться в этом потрясающем мужчине, поэтому на своё страх и риск позвала:
— Карачун…
Его пальцы крепко держали меня за шею, мешая сделать полноценный вдох. Я задыхалась, начала биться и стонать.
— Зачем призываешь? Мало тебе, что человек заикается в твоём присутствии.
Его голос, как лютый холод продирал до костей. Глаза-бездна продолжали блестеть, отражая свет. И я бы сознание потеряла от ужаса, что накрывал до истерики, но это тот, в кого я влюбилась. Это мой Крис!
— Не будет заикаться, — он отпустил моё горло и стал спешно расстёгивать штаны.
— Кристофор, — заныла я, — ты только не спеши.
