— Харстгров и я… — Фелиция поморщилась, — не очень мудрая мысль.
Но что она могла сделать?
Голубые глаза ведьмы разглядывали ее.
— Я не хочу вмешиваться, но… он тебя поцеловал?
Фелиция покраснела, удивляясь, как Сабэль догадалась. Поцелуй казался таким несущественным словом для обжигающего, всепоглощающего способа, которым он требовал ее рот и заставлял жаждать того, чего она никогда не должна была хотеть. Харстгров был из тех мужчин, которые могли легко забрать сердце женщины своей потрясающей внешностью, практиковали соблазнение и иллюзию заботы, а затем разрывали его на куски, когда решали двигаться дальше.
— Это была ошибка, — пробормотала она.
Улыбка вспыхнула на лице Сабэль.
— Нисколько. Спаривание между вами было бы блестящим. Я долго беспокоилась, что Герцог был слишком оторван от всех, от всего. Он никогда не отдавал предпочтение ни одной женщине. До тебя.
Сердце Фелиции остановилось. Шок, Лукан, а теперь и Сабэль — все, казалось, думали, что она принадлежит Харстгрову. Были ли корни его желания защитить ее глубже, чем просто возможность удержать Матиаса от победы над магическим миром? Разве его поцелуй был больше, чем выходка плейбоя или его потребность в перекусах?
— Между нами нет ничего романтичного.
— Нет? Тебе нужна защита. И Герцог готов отдать жизнь за тебя.
Готов, Фелиция это знала. Он уже многим рисковал, чтобы сохранить ее жизнь: своей семьей, скандалом, а теперь и волшебной холостяцкой жизнью.
— В этом нет никакого смысла. Он почти не знает меня.
Сабэль пристально посмотрела на нее.
— Если он поцеловал тебя, то знает больше, чем ты думаешь.
***
Герцог пытался сосредоточиться на разговоре вокруг себя, но он мог думать только о Фелиции.
За прошедшие двадцать четыре часа ей угрожал Матиас, ее похитили со свадьбы, крепко поцеловал брат жениха, познакомили с магическим миром, а затем сказали спариться с волшебником, которого она едва знала. Это было больше, чем кто-либо мог вынести за такой короткий период, и достаточно, чтобы пошатнуть даже самые крепкие души. Тем не менее, она вынесла все это шаг за шагом, доказывая снова, что она сильная женщина.
Ему хотелось бы сказать, что он тоже справлялся с ситуацией. В те же несколько часов он отнял ее у мужчины, которого она любила, и крепко поцеловал… в основном, против воли. Предложение Шока, что она может спрятаться с помощью спаривания, тайно взволновало его. Необходимость воззвать к ней проносилась по нему, вытесняя все остальное. Даже сейчас его руки дрожали, когда он подавлял желание взять Фелицию к себе в постель и заняться с ней любовью, пока она не призналась, что хочет его даже вдвое меньше, чем он жаждал ее.
