— Как же так? — он потянулся за джинсами и надел их.
— Мы скрепили узы. Это все, что требовалось, верно? Надеюсь, твоя подпись изменилась, и нам не придется…
— Снова заняться сексом? Вот где ты ошибаешься, солнышко. Обещаю тебе, это был первый раз из многих.
Ее руки сжались в кулаки, а красные губы — в линию.
— Это не то, на что я согласилась. Наше спаривание временно, чтобы оградить меня от Матиаса. Я сказала слова, с которыми не согласна, и сделала это.
Она указала на диван, борясь со слезами.
— Большего быть не должно.
Она сдержала рыдания, стиснув челюсти. Черт, он не мог видеть, как ей больно. Очевидно, их занятия любовью дошли до нее, напугали. Он мог напомнить, что ей это тоже нравилось, но это привело бы к обратному эффекту. Герцог знал, что влияет на ее эмоции. Он должен действовать осторожно, пока не заслужит ее полного доверия.
— Но есть, даже если моя подпись изменилась. Те слова, которые ничего не значили для тебя, значили все для меня. Ты для меня единственная. Я люблю тебя.
Фелиция ахнула. Она знала, что он не врет.
Держа руки у груди, она отпрянула с ужасом на лице.
— Как такое возможно? Ты знаешь меня всего два дня.
— Я подозревал, когда впервые увидел тебя на расстоянии, несколько месяцев назад, что влюблюсь в тебя. Я знал это наверняка, когда целовал тебя. Теперь я еще более уверен.
Она отступила еще на шаг, повернулась к нему спиной, влезая в оставшуюся одежду.
— Любовь это… заблуждение. Это то, что мужчины вроде тебя говорят таким женщинам, как мы, когда хотят секса. Потом ты скажешь, что разлюбил меня, когда тебе станет скучно.
Герцог захотел ударить кого-нибудь по лицу, и он это сделает, как только поймет, кто из людей заслуживает этого.
— Кто, черт возьми, разбил тебе сердце? Я знаю, что это не Мейсон. Ты выбрала его, потому что он безопасен.
Фелиция схватила лифчик и туфли, бросила на него взгляд, полный боли, и направилась к двери.
— Я бы никогда никому не дала такого шанса.
Ее ответ ошеломил его до глубины души. Он должен отступить, подумать, позволить ей сделать то же самое. Он уже сказал слишком много. Но он не мог просто отпустить ее.
Прежде чем она успела убежать, он схватил ее за руку.
— Я не собираюсь отказываться от тебя, солнышко.
Она вырвалась из его объятий.
— Ты откажешься. Такова человеческая природа.
— Я не человек.
Это напоминание отразилось на ее лице, когда настоящий взрыв сотряс стены и двери вокруг них. Возражение умерло на ее языке. Крики, раздавшиеся неподалеку, послали холодок по его спине.
