Ученики ждали меня только к трем часам дня, но я боялась, что опоздаю, если Вадим решит продрыхнуть до двенадцати. Без него я не выйду из комнаты. Если бы мне с вечера выдали халат, я могла бы еще попытаться сыграть роль взрослой женщины, а так… Одеваться без душа было противно. Мое тело требовало мытья, как и одеяло, которое и видом, и запахом кричало, что им не только укрывались. Мне не шестнадцать, но именно настолько я сейчас себя чувствовала, точно меня притащил к себе одноклассник, сами понимаете, для чего.
Появиться перед Мариной Александровной в голом виде, прижимая кипу одежды к дрожащему животу, я не могла. Просить у нее полотенце было равносильно такому же действию в отношении совершенно незнакомой мне Зинаиды Николаевны. Все эти годы мать Вадима оставалась для меня посторонним человеком. В гостях у моих из-за тесноты мы тоже никогда не оставались. Только на даче, где Вадим не отходил от меня ни на шаг. Теперь я поняла, что ему было вот так же неловко обратиться к моей матери даже с невинной просьбой о полотенце.
Я взяла телефон, и с экрана мне тут же улыбнулся Чихуня. Кличка "Капитан Грей" все никак к нему не прилипала, хотя я и понимала, что такого красавца надо звать Капитаном. Под постом появилось море новых лайков и пару комментариев. С замирающим сердцем я нажала на заветный прямоугольничек. Увы, нет… Одни лишь восторги да умильные гифки-котики. Ни одного предложения о реальной помощи. Одни пожелания коту скорейшего обретения дома. Черт, черт, черт…
Я повернула голову к Вадиму и обрадовалась, что Орлов спит лицом к стенке. У меня снова глаза были на мокром месте. Я чуть не набрала Тоне сообщение с вопросом "ну что?" Но в последний момент передумала. Я знала ответ — ничего. И надеялась, что это на самом деле означает "пока ничего"…
У сестры это был первый рабочий день. Возле ее фотки висел значок телефона. Думала написать ей пожелание удачи, но передумала. Чего нервы зря трепать… Свои бы сберечь, когда ужасно хочется в туалет, а кто-то дрыхнет…
— Ты долго спать будешь? — затрясла я его за плечо, вымещая злость за кота, хотя вины Вадима в дурном характере "Капитана" и смерти чужой бабки не было никакой. Зато он был рядом, а одной мне сделалось уже не под силу выносить эту муку…
— Ты меня разбудила, чтобы про кота рассказать? — просопел Вадим хрипло то ли спросонья, то ли со злости, что не дала досмотреть десятый сон.
— Нет, — почти не солгала я. — Мне нужно в душ, а у меня нет полотенца.
