А чуть позже по коридору засновали сотрудники, говорящие громче обычного и вообще на легком расслабоне. Славик получил сообщение по внутрикорпоративной аське, обронил сухо:
— Павел Сергеевич сегодня улетел в Германию. На выставку.
Я никак не откомментировала эту новость, только плечами пожала. Типа, улетел и улетел, мне-то что? Пусть летит…
А у самой внутри словно воздушный шарик прокололи, с хлопком. Так стало оглушительно пусто. И не поняла даже, хорошо это или плохо. Плюс или минус.
Дома в этот день опять застала Ленку, какую-то напряженную, но занимающуюся делом, читающую материалы по теме будущего занятия.
Я решила, что это она из-за учебы такая, все же деятельность-то для нее непривычная, и со спокойной совестью ушла спать. И только закрыв глаза, позволила себе на полсекундочки воскресить в памяти его сегодняшний взгляд, черный, жестокий, злой. Такой, что дух перехватывало. Такой, что сердце останавливалось. Я сделала осторожный вдох-выдох, и, вместе с кислородом в мой органнизм словно вирус попал. Возбуждения. Я припомнила свои мысли перед кабинетом. И попыталась представить, что было бы, если б все пошло по одному из тех, придуманных мною сценариев?
Если бы он, не спрашивая, просто подошел и поцеловал? Не разговаривая, не считая нужным, как всегда, тратить на это время. Просто прижал бы меня к деревянной поверхности двери, дернул бы блузку, так крепко застегнутую на все пуговицы… Разлетевшиеся по кабинету горохом… Залез бы под юбку грубыми пальцами, подбросил, ухватив под попу, усадил на себя…
С ужасом ощутив совсем не фантомную тяжесть в низу живота и болезненные ощущения от того, что мой организм яростно хотел его вторжения, ныл, требовал, пульсировал в том месте, где отчаянее всего нужно было его присутствие, я тут же прекратила строить всякие дурацкие гипотезы, выдохнула зараженный фантазиями о Носороге воздух, и попыталась уснуть. Прекрасно зная, что сниться мне будет что-то явно очень непристойное. Горячее. Острое. Безумное. Животное.
К счастью, после того первого вечера, мучившего меня воспоминаниями, который я квалифицировала как кризис, наступила ремиссия. С надеждой на полное выздоровление. За отсутствием причины воспалительных процессов в организме.
Я вникала в новые для меня обязанности, и это было интересно, хоть и тяжело.
Славик ругался на меня, но в целом, я чувствовала, что он мной доволен. И это не могло не радовать. И, когда через два дня, он отбыл на четырнадцатый, наводить порядок во вверенном ему подразделении, я уже чувствовала себя вполне уверенно. Вот только база проклятая…
