Что же он пытается сохранить в тайне, если и в родных стенах не может расслабиться? В гостиной не было ни картин, ни фотокарточек, ни книг, ни вещичек, которые люди обычно хранят с детства на память, ничего, что хоть что-то поведало бы о хозяине.
Единственным в комнате, что говорило о личности Харпера, был сам Харпер. Я внимательно смотрел в его карие глаза и размышлял, что он за человек на самом деле. Он тоже смотрел на меня.
— Снова где-то витаешь? — спросил он.
— Нет, — соврал я. — Просто вдруг подумал, что ты почти ничего не рассказывал мне о себе и сестре.
— Да нечего рассказывать. — Он поднялся. — Нам пора. Я хочу, чтобы ты как можно быстрее встретился со Скотт-Беком.
— Ловко ты сменил тему. — Я медленно встал со стула.
— Я слишком устал, чтобы хитрить, — возразил Харпер.
— Можно взглянуть на твои руки?
— Что?
— Руки. Ты скрываешь их под перчатками. Я хочу на них посмотреть.
— Зачем?
— Потому что ты их прячешь, — пожал плечами я. — Просто так.
— Ты уже их видел, — сказал он, понижая голос, будто нас могли подслушать. — Как и другие части моего тела.
— Тогда не будет вреда, если я взгляну ещё раз.
— Зачем тебе это вдруг понадобилось? — не сдавался Харпер.
— Не руки сами по себе, — объяснил я. — Мне важно знать, покажешь ты их или нет.
— Это что, какая-то проверка?
— Может быть. — Я с удовольствием бросил капитану в лицо его же ответ, но он, кажется, ничего не заметил.
Он покачал головой, но всё же снял перчатки и протянул мне руки. Я внимательно их осмотрел.
Во внешности Харпера не нашлось бы ничего благочестивого, но руки у него были, как у святого. Жемчужно-белая кожа без единого изъяна. Длинные изящные пальцы. Они казались девственно чистыми, будто даже солнце никогда их не касалось.
Мне вдруг захотелось с силой провести по его коже ногтем. Я коснулся его пальца, почти ожидая, что останется грязный отпечаток, но ничего не произошло. Я прижал наши ладони друг к другу. Его была теплой и мягкой. Без единой мозоли.
Я поднял голову и заглянул ему в лицо. Он не сводил с меня внимательного взгляда, явно ожидая услышать комплимент.
— Они совершенны, — вдруг произнёс я.
На его лице мелькнула улыбка. Он осторожно погладил мою ладонь, прошёлся по запястью и переплёл наши пальцы. Я вздрогнул от этой ласки и заметил, что он снова улыбается.
— У тебя очень красивые руки. Зачем тебе перчатки? — спросил я, пытаясь отвлечься от ощущений, которые во мне будили его легкие прикосновения.
— Не знаю, — ответил он. — Отец всегда их носил.
