Но не успел я сделать и пары шагов, как в столовую вошли двое. Они не видели меня за решеткой и болтали. Похоже, они спустились поесть откуда-то сверху, где еще не знали о тревоге и сбежавшем пленнике.
— Якоб, неужели ты никогда не был в Дрездене? Это же колыбель нашей нации! Там собраны лучшие в мире картины. И это не пустое бахвальство. Итальянцы думают музыкой, нотами; русские — словами, стихами да романами; англичане — верны туманам и вековым традициям, а мы, австрийцы, баварцы, швейцарцы — видим мир в красках и полотнах. Мы, немцы, воспринимаем красоту как отражение отражения Великой Картины Мироздания, и наш бог — Живопись. Именно Живое письмо!
— Вилли, если до начальства дойдут твои речи, тебя разжалуют и сошлют на гауптвахту картошку чистить. Будь осторожнее в высказываниях! Вообще не поминай русских и евреев. Помни: концлагерь недалеко.
— Якоб, но ведь ты ведь не выдашь меня? А больше никто об этом не узнает.
— Вилли, ты как ребенок, ей богу! И у стен есть уши! Если на тебя настрочат донос, я первым подпишусь под ним и стану свидетельствовать против тебя, потому что ты — балбес и сумасброд.
— Якоб, да неужели ты не чувствуешь, что душу Германии полонили демоны гордыни и презрения? Наши предки ходили Крестовыми походами вызволять Гроб Господень, а ныне Христос — обманщик. Как же так? Впору вспомнить «Великого Кофту»! Знаешь ли, Лафатер был лично знаком с Калиостро. После встречи с итальянским авантюристом в Страсбурге Лафатер послал ему записку: «Откуда ваши знания? Как вы их приобрели? В чем они заключаются?» Калиостро ответил «In verbis, herbis et lapidibus».[11] Мне кажется, что мы сами скатились до подобных профанаций. Зачинать детей ночью на могилах павших героев — это ли не святотатство? Помнишь, друг, что Гете писал в своем знаменитом «Гец фон Берлихингене»? Да, «мы, люди, действуем не сами, — мы отданы во власть злым духам. Это их адская злоба ведет нас к погибели». Разве ты не согласен с этим?
— Вилли, завязывай уже со своим гностическим софизмом! Ты уже всем весь мозг съел. По мне: все хорошо. И фюрер знает, что делает. И в генштабе собрались отнюдь не люмпены. Молчи, Вилли, вдруг услышит кто из прислуги — греха не оберешься. И крест тебе твой не поможет.
Я осторожно выглянул.
Враги были молоды, им было от силы лет по двадцать. Судя по нашивкам и шевронам, выслужиться они не успели: младший офицерский состав. Наверное, им погоны после «учебки» налепили.
