Парнишка, рыдавший над телом разорванной орнисами девчонки, вскочил, и с захлебывающимся воплем кинулся вперед, размахивая обломком спинки сидения, на которых во время проповедей располагались прихожане. У него даже получилось оглушить одного из орнисов… но это оказалось его первым и единственным успехом. Его следующим противником оказался огнеглазый, который одним движением перерубил и его дубину, и шею. Ухватив голову за волосы, огнеглазый заглянул в мертвые глаза, посмотрел в дальний угол, где сжался, содрогаясь в ужасе, атлетического сложения мужчина, на скамьи, под которыми тоже надеялись найти спасение несколько человек, на вопящую и паникующую толпу… и нахлобучил голову на левый штырь, отправляя душу храбреца в Кольцо Погибели, на суд своего господина. Прочим не досталось и этого.
Наблюдая за истреблением культистов Доброго Дедушки, я посматривал на особенно уродливую статую, стоящую посреди храма вместо обычного для храмов христианских распятия. Сейчас под ним укрывалка Критэлла, ничего не делая для спасения своих прихожан. Но я не сомневался, что когда жертвы будут перебиты — ситуация изменится. Законы жанра неизменны: за миньонами идет босс.
— Поэкономь ману, — бросил я разошедшейся Огневке. — Это — не враги, а мусор.
Огневка посмотрела на резню, перевела взгляд на статую… и согласно кивнула.
Между тем орнисы загнали и растерзали последнего из тех, кто надеялся обрести спасение в храме. И, впитав эманации его отчаяния, муки и смерти, из-под статуи посланника своего бога поднялась Кристэлла. Скопленная ей сила корежила ее тело. Кожа облетала клочками под утробный, дикий вой боли. Проповедник, обещанный босс, рвался в мир, чтобы покарать тех, кто разрушил все, им построенное.
Превращение Кристэллы было кошмарным. Ее корежило. Вопль боли и ужаса сотрясал стены. Но с каждым воплем, с каждым приступом боли Проповедник становился сильнее. Возможно, оптимальным ходом было бы убить Кристэллу, не допуская ее превращения… но это означало бы отказ от той цели, которую я поставил перед собой, разбирая варианты отражений несвершившегося. И, хотя достижимость этой цели вызывала некоторые сомнения, но я собирался сделать все, чтобы получить высшую в этом квесте награду.
Закончивший мутацию Проповедник возвышался надо мной почти на голову, и стоял вровень с огнеглазым. Обмундирование его представляло смесь из нескольких вариантов гладиаторской экипировки. В общем-то, не удивительно, особенно, учитывая, что гладиаторские игры, вопреки современным представлениям, были "игрищами на потеху почтеннейшей публики" разве что в самые поздние периоды античности, когда вера в старых богов уже была, по сути, утрачена, и образовался вакуум, ожидавший прихода Христа. А ранее гладиаторские бои были храмовой церемонией, жертвоприношением хтоническим богам. Вот и Кристэлла, разом и жрица, и жертва, готовилась принять участие в своем последнем богослужении.
