— А имя-то у тебя есть? — я внимательнее присмотрелась к роскошному блондину.
— Агустос, — опустился на колени предо мной парень, — твой любимый и неподражаемый.
— Любимый, — протянула я с сомнением, — а как ты меня спасти успел?
— Мои люди успели перехватить телеграмму и прийти на помощь к моей возлюбленной, — туманно изрек этот белокурый красавчик.
— А где все остальные люди из моего сопровождения? — задала я вполне логичный вопрос.
— Нам удалось вытащить только тебя, — вот с этого момента, мне окончательно перестал нравится разговор. Мало того, что я в какой-то книге, так еще и похищена.
— С трудом верится, — начала медленно приподниматься.
— Дорогая, не стоит, — он попытался удержать меня за плечи. — Ты очень слаба, еще и такой стресс… Это может плохо сказаться на нашем ребенке.
— Каком ребенке? — теперь, у меня нервно дернулся глаз.
— Ты что, вообще ничего не помнишь? — стал серьезным, этот красавчик.
— Тебя и воображаемого ребенка — нет, — серьезно посмотрела в его глаза.
— Милая, это просто стресс, — прижали меня к теплой груди, только, как-то неправильно.
— Отпусти, — тихо прошептала, — мне дышать нечем.
— Извини меня, дорога, — осторожно, меня подняли на руки и понесли.
Дискомфорта явного не было, но на дне сознания, что-то царапало и возмущенно пищало, требуя немедленно освободиться из хватки. Что такое выкидывало это тело, я не понимала. Словно, вся кожа начинала чесаться в тех местах, в которых парень касался голыми руками. Я не понимала, что это значит, и как к этому относится.
Я спокойно дождалась момента, пока меня опустят на бархатную подушку старинной кареты. Такие, я видела только в исторических постановках и фильмах. Тогда, почему же мне это кажется родным и привычным? Словно, я постоянно пользовалась ими раньше.
Что тут вообще творится? Я находилась не в своем мире, это я понимала, так же отчетливо, как и ложь смазливого красавчика. Где же мне найти ответ? Да и в чем заключается испытание? Что я должна сделать, чтобы закончить эту непонятную эпопею.
Попыталась передвинуться, но теплые пальцы утянули меня обратно на мягкие подушки. От такой наглости, душа требовала немедленно возмутиться. Я ничего не знаю, кто я тут и кто он тут, но пока не пойму все, не смогу сделать чего-то путного. Надо дождаться приезда, и потом действовать. Или, могу наделать непонятно чего, на собственную голову.
Поездка утомительной не была: меня почти не тревожили, но и встать и осмотреться, тоже не давали. Словно опасались, что я узнаю дорогу и пойму, куда меня пытаются везти. Только, я не знала этого мира и даже вообразить не могла, куда мы стремимся.
