— Сегодня не придет, — слышу я в ответ такой же шепот. — Мы пять остановок пешком до магазина шли и столько же обратно. Думаешь, зря?
Думаю — зря, а вслух говорю:
— Леш, я честно не хочу сейчас.
Сказала правду, и сразу легче стало. Четыре часа до будильника! Какой еще секс!
— Блин, Инга… Издеваешься? Сама посмотри, как я с таким теперь усну…
Посмотреть? Чего я там не видела за десять-то лет!
— Отвернись к стенке, — говорю и тянусь за пижамными штанами.
— К которой? У нас кровать по центру стоит! — про шепот забыл. Рычит. — Ну, хочешь, вина принесу… Для разогрева.
Я уже натянула штаны. Темно, но он все равно меня видит. И я его. Лежит, не шевельнется.
— Инга, у нас секса неделю не было.
— Три дня, — отвечаю ему на автомате.
— У тебя всегда три дня!
Стою у своего края и понимаю, что Лешка лежит ровнехонько посередине. Ни там, ни там места для меня нет. Но умудряюсь зависнуть на самом краю и прячу ладонь под ухо. Как маленькая… И тут же получаю под взрослую грудь мужскую руку. Одно движение, и пуговицы я буду собирать по всей комнате.
— Ну я же сказала, — рычу в темноту.
Такой же рык в ответ:
— Я просто обнять… Нельзя, что ли, обнять жену?
Ага… Как на первом свидании — расстегну всего одну пуговицу… Двигаю локтем. Отодвигается. А потом отодвигаюсь я. От края, на самую середину. Где только что лежал Лешка. Теперь он на мне или я под ним… Но это уже несущественные мелочи.
На нем нет футболки. У меня уже расстегнуты все пуговицы. Блин… Картошку бы так проворно чистил!
— Да тише ты! — шиплю, пытаясь понять, что это скрипит, кровать или уже мои кости. Или паркет под маленькими ножками? Нет, не паркет. Фу...
Вытягиваю из-под Лешки руку, чтобы та осталась целой, и обнимаю… Сначала за шею, потом все ниже и ниже, минуя незначительную родинку под лопаткой, чтобы сжать пальцами крупную на позвоночнике, которую в темноте мне уже десятый год хочется открутить, как ненужную гайку…
Лешкины руки тоже бродят по моей спине, по жениховской привычке ищут то, чего там давно нет — застежки от лифчика. У нас всегда вот так, под одеялом, без романтических стриптизов. По-семейному, по-родительски, пока нас не застукали…
Бросает спину, находит щеки… Целует в губы осторожно. Как в первый раз. Всегда так начинает, точно боится, что оттолкну с воплем “Идет!”… Вместе прислушиваемся к тишине. Пока все тихо. Теперь можно целоваться по-взрослому, проверяя пальцами длину волос — мои выскальзывают быстро, его путаются в длинных прядях. Приходится приподниматься и спасать свои лохмы. Каждый раз говорю, что постригусь под мальчика, и снова раскидываю белесые пряди по подушке, чтобы он топтал их локтями.
