— Должно быть, все рыжие в Америку уехали, — сказал он вдруг, перехватывая ее взгляд. — На острове истинную ирландку редко встретишь. — Эна хотела отвернуться, но будто приклеилась к озерной голубизне глаз, таких же чарующестрашных, как и у Дилана. — Ты в мать такая? Я видел твоего отца. Он не рыжий.
— Не знаю в кого, — пролепетала Эна, и ее голос на фоне хозяйского раскатистого баса звучал цыплячьим писком. — Говорят, прапрабабка рыжей была, меня в ее честь и назвали. А вы, —Эна даже не поняла зачем задала вопрос. — Вы же мою мать у озера видели, она там бегает...
И замолчала, а отец Дилана побагровел, будто вместо компота виски выпил, отставил в сторону кружку и четко произнес:
— Я не хожу к озеру. Это далеко и там делать нечего.
— Но как же...
И тут Эна замолчала, заметив, как Кэтлин за спиной мужа подает ей странные знаки.
— Значит, она вас перепутала с кем-то. Она ведь вас не видела. Вот и подумала, что у озера могут быть лишь соседи.
— Перепутала, — Отец Дилана схватил кружку и грузным шагом подошел к раковине. — Чаю бы заварила, — бросил он жене, не оборачиваясь, выливая остатки компота. — Пусть попробует нормальный ирландский чай, а не эти американские пакетики.
Эна закусила губу, ругая себя, что вообще притащилась сюда с кошкой. Надо было послушаться мать и дождаться Дилана дома.
— Ты пешком, что ли, пришла? — обернулся хозяин, вперив в ее раскрасневшееся лицо тяжелый взгляд. Эна кивнула. — В доме даже старого велика не оказалось, что ли? Подожди.
Он направился к двери и открыл ее ногой. Через минуту Эна увидела его выходящим через боковую дверь с ящиком инструментов. Он присел на корточки подле велосипеда сына и прокрутил цепь.
— Я его сейчас быстро починю, — крикнул он в открытое окно. — Будешь пока кататься.
— Мне не надо! — поспешно выкрикнула Эна. — Спасибо!
— Дают — бери и не спрашивай. Поняла?
Он вновь приковал ее к месту каменным взглядом.
— Поняла, — кивнула Эна и обернулась к хозяйке.
Та поджимала губы и мотала головой, делая ладонью успокоительные знаки. Эна поднялась со стула и отнесла посуду в раковину, но когда взялась за спонжик, мать Дилана остановила ее.
— Я вымою, ты же гостья, — она подошла ближе и заговорила почти шепотом, включив для большей конспирации воду. — Бери все, что он дает, и не спорь с ним. Я очень рада, что Эйдан чинит велосипед. Для него это лучшее лекарство, понимаешь?
Эна кивнула и тут же обернулась на мужской голос. Отец Дилана, расставив локти, облокотился на подоконник.
