— А я так и говорю подругам, — говорила матушка Роберта, пока он ел суп, с трудом уместившись в углу на кухне, — что вот я бы, конечно, ни в жизнь не согласилась стать драконом, кто бы мне ни предлагал, и что бы за это ни обещал, но если моему сыну это нравится, то пусть будет драконом, да? И это совершенно ничего, что он чешуйчатый, холодный и склизкий — дотронуться противно… не перебивай меня! Что ты говоришь? Не склизкий? Но чешуйчатый же? Значит, и склизкий тоже… так вот, я и говорю им всем: сын-то вполне доволен. Каждому свое, я всегда так считала…
— Ну и что, что ты дракон? — говорила матушка Роберта, сидя у изголовья его кровати, когда он согласился переночевать дома. Кровать скрипела, но пока держала его вес. — Оно, конечно, глупо, но дети имеют право совершать собственные ошибки. В любом положении есть свои преимущества. А из ошибок можно извлечь опыт, правильно? Вот и ты когда-нибудь поумнеешь и извлечешь опыт, так что это все, конечно, совсем не страшно. Каждому свое…
— Я все равно тебя люблю, детка, — говорила матушка Роберта, пытаясь найти не очень чешуйчатое место, в которое можно было бы поцеловать сына. В конце концов она не нашла его и сдалась, — спокойной ночи.
Ночью Роберт встал с кровати, черкнул маме благодарственную записку, тихонько вышел за дверь и улетел. Домой.
— Деточка моя, ты ведь, наверно, давно хочешь замуж — ну, там, свою семью, детей, да? — в глазах королевы под притворным сочувствием отчетливо виднелся страх перед положительным ответом.
— Нет, — привычно ответила деточка, — меня и так все устраивает.
Деточка и вправду не хотела замуж. Но она прекрасно знала, что королева все равно в это не поверит. Королева давно уже решила за нее, что она хочет замуж, не может не хотеть, поскольку это единственный способ сместить с трона регентшу-королеву и усесться на него самой. Ну не может же такого быть, чтобы принцесса, которой трон принадлежит просто по праву рождения, не захотела править страной! Принцесса действительно не хотела. Это было нервно, неинтересно и незачем — у королевы и без нее вполне неплохо получалось. Так что, в принципе, они могли бы жить вполне довольные друг другом: королева, которой хотелось править, а потом видеть на троне своего сына, а не падчерицу, и принцесса, которой власть была совершенно не нужна — пускали бы в библиотеку!
Но королева ей не верила. Она вообще никому не верила — профессиональная привычка.
