— Не пойдет. А мне можно?
— Куда тебе можно?
Марков закатил глаза.
— Домой, брат, домой. Позвоню, как только твою жертву вызволим.
— А куда ее? У нее никого нет, сирота.
— По состоянию. Если ты не перегнул — скорей всего в больницу. Сказал — отзвонюсь, — отрезал Марков, встал и подал Артему руку.
— Все, давай. Работой на всю ночь ты меня обеспечил. Настоящий друг!
— Прости, брат… но кроме тебя некому…
— Ладно, ладно, двигай. До связи.
Дома Артем, даже не разуваясь, с размаху упал на диван, положил перед собой телефон и, как каменный, так и просидел, не сводя глаз с серебристого прямоугольника, пока тот не запел голосом Кипелова.
— Ну все, Темка, закончили с твоей жертвой насилия, — отрапортовал Марков. — А ты прав оказался. На девочке места живого нет. Тишман этот прям как гестаповец. И ожоги, и порезы, и гематомы, и … тьфу, даже говорить противно. В-общем, она в первой клинической. Завтра можешь навестить.
— Спасибо! Толян… брат… спасибо!
К горлу подступил комок, дышать стало трудно.
— А Тишман? — спросил он хрипло.
— Взяли. Пока на семьдесят два часа, потом будем выходить в суд, чтоб под стражу. У него в подвале еще двух девчушек нашли. Одной даже шестнадцати нет. Так что спасибо за сигнал, гражданин Каверин!
Заснуть Артем этой ночью так и не смог. Только закрывал глаза — начинали мучить кошмары, он просыпался от собственного крика и еле дожил до утра.
Примчался в больницу к восьми утра и долго пререкался с санитаркой, которая ни за что не хотела его впустить даже в приемный покой. Только после обещания так и сидеть под дверью, та сжалилась и сказала номер палаты травматологического отделения, в которую положили Алину Ледневу, что поступила часов пять назад.
— Голенькую прям так и привезли, — качала головой пожилая санитарка с аккуратно заправленными под белую косынку седыми волосами. — В простынку завернули и все. Избитую, изрезанную. Кто же с ней так? Как только таких изуверов земля носит! И еще двух, но у тех синяки, в центр реабилитации увезли. А ты иди, милок, иди. Принеси ей рубашечку, халатик, тапочки, умывальное. Наше-то, казенное, сам знаешь…Ну, и вкусненького чего.
Через два часа Артем с большим пакетом стоял у двери двенадцатой палаты и не решался войти. Не знал, как после всего посмотрит в глаза этой девочки, влюбленной в него по уши.
— Вы к кому? Вообще-то часы посещений с четырех.
Артем обернулся. На него строго смотрел сквозь толстые линзы очков седой врач.
— Простите, — смутился Артем. — Тут девушка…. Ночью поступила. Аля… Алина… Леднева. Как она?
