Нет, это не сон! Не сон, где ослепительно прекрасные, сказочные женщины с золотыми шарами в руках превращают эти шары в хлебы и дают хлеб тебе в руки (мне - подростку, мне-старику, мне-матери, мне...), целый каравай хлеба - тебе!
- Есть!
И плавный последний толчок пальцев девушек по эту сторону, и четыре хлеба одновременно оказываются в руках четверых - по ту.
И, схватив их, прижав, упрятав, люди (подросток, старик женщины), не взглянув боль ше на богинь и друг на друга не взглянув, торопятся по узкой тропе меж сугробов, по которой так же вот торопливо уходила тогда девочка. Гуськом: женщина и подросток, вторая женщина, старик. Изо всех сил торопятся.
И Глаголев смотрит вслед им, смотрит сквозь пелену в глазах, и трудно ему дышать, и чувствует он сердцем, всем существом, что главное дело его жизни исполнено.
Смоляна и Конта смотрели на Глаголева, улыбаясь.
И вот тут-то, у границы видимого в проеме пространства, все четверо исчезли в черном выплеске разрыва. Все четверо, потому что, когда черное осело, ни один не поднялся, не побежал, не отполз. И та маленькая движущаяся фигурка справа-это не из них, не из тех четверых...
Глаголев отвернулся от экрана... Пнул ногою рюкзак, опустился на него. Блокада - это не только голод...
- Ты сделал все, что мог, Иван, - с нежностью сказала одна из девушек. - Ты и теперь сделал бы невозможное, будь у нас время.
- Время? - Глаголев поднял глаза.
- Безопасный срок пребывания в кессоне давно истек. С минуты на минуту сработает аварийный выбрасыватель. Он срабатывает автоматически в ситуациях, угрожающих здоровью хроннавта...
- И жизни, - тихо добавила вторая.
- Оставьте мне ведро! - вскочил на ноги Глаголев. - Я сам!
- Исключено, - с состраданием в голосе качнула головой Смоляна.- Как только мы покинем кессон, контакт с тем пространством-временем станет невозможен.
- Ну так останьтесь! Еще полчаса! Меньше! Я сейчас на улице сорву золото с первого попавшегося! Черт с ним, что потом будет!
- Только твое золото, Иван. только твое, - тихо напомнила Конта.-И ведь мы бессильны перед автовыбросом, даже если заблокировать предохранители...
- Да будь они прокляты, ваши правила! - в бешенстве заорал Глаголев. Смотрите, смотрите, богини!-тыкал он пятерней в экран.
Фигурка, что задержалась возле того черного пятна, медленно двигалась к ним.- Видите, богини?
Они видели. Они не были богинями.
- Смоли! - проговорила Конта, взяв подругу за руку. - Смоли, кланта моя, ведь Дельфия и Тверич . . ведь они тогда остались живы, заблокировав автовыброс! А ведь они всплывали с большей глубины! Три уровня без декомпрессии - и остались живы, Смоли!
