— Как ты? — он подошёл ближе, присел рядом. — Сказать домработнице, чтобы принесла что-нибудь?
Шах упрямо игнорировала его присутствие и, плотно сжав губы, продолжала гипнотизировать стену.
Коснувшись её плеча, активировал бомбу замедленного действия.
— Я хочу домой! — заявила, поворачиваясь к нему.
— Ты и так дома, Шах. А нашу комнату скоро приведут в порядок, — привлёк её к себе, но жена дёрнулась, будто обожглась.
— Отпусти, Валид. Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Я хочу к своим родителям. Верни меня обратно. Пусть даже с позором, я согласна и на это. Я не хочу находиться в этом доме… С тобой, — голос её дрогнул. — Мне не нравится быть твоей женой. Мне не нравится, что моя жизнь в опасности рядом с тобой. И ты мне не нравишься.
Её слова пронеслись холодом под кожей, а в следующее мгновение вскипели в артериях, разнеслись жаром по всему телу. Валид ещё не отошёл от взрыва, не успел успокоиться, а эта дура словно специально его провоцирует.
— Мне плевать, что тебе не нравится. Ты будешь жить со мной, пока я сам не решу, что этот брак должен быть расторгнут. Поняла? — схватив её за лицо, сильно сжал, отчего Шахидат поморщилась.
— Мне больно, — прошипела ему в лицо, а Хаджиев опустил взгляд на её губы. Какие же они, сука, манящие. Так бы и сожрал их. Чтобы до крови, до мяса. Чтобы крики её глотать.
— И это меня тоже не заботит! Легла в кровать! — грубо отшвырнул её на подушки, стащил с себя футболку. — И не вздумай сейчас перечить мне, а то, клянусь, своих родителей ты больше никогда не увидишь!
Она смотрела на Валида с ненавистью. Так зло, что если бы могла, сожгла бы его дотла. Лёг рядом и, схватив её за талию, прижал к себе.
— Так и будешь всю жизнь шантажом меня прогибать? Тебе меня не сломить, Валид, — и замычала ему в руку, когда ладонью заткнул ей рот.
— Заткнись, Шахидат, а то я тебя выпорю, — прорычал ей на ухо и сдавил щёки так, что заскулила, а кожу его пальцев обожгли слёзы. — Заткнись и спи. Не провоцируй.
***
Проснулась от его прикосновений и сразу же напряглась всем телом. Валид уже не спал, а мне сейчас совершенно не хотелось с ним говорить.
— Не притворяйся спящей, мы же не в детском саду, — резко перевернул на спину и склонился к моему лицу. — Хочу тебя.
Я увернулась прежде, чем он успел впиться в мои губы своим алчным ртом. Сумасшедший. Ещё вчера ему разнесли дом, и мы чуть ни остались под обломками, но Хаджиев упорно думает об одном! Будто в жизни нет других забот, кроме плотского удовольствия.
