Как это странно и страшно - знать о таком и ничего не сделать.
Быть бессильным исправить все, что случилось и случится дальше.
Галакто не может так поступать с нами. Если ей хочется наказывать души, то пусть мучает меня.
Пусть мучает меня!
Не ее.
Она и так мучает тебя. Это у богини игра такая, разве ты не понял?
Я опустился на колени у дрожащей девочки и протянул к ней руки, чтобы заключить хрупкое тело в объятия.
Всхлипывания на секунду стихли. Руки Занозы заскользили по моей спине, обхватили шею, а пальцы вплелись в волосы.
Девчонка разревелась так горько, что я вздрогнул и обнял ее крепче. Соленая влага пропитала ворот рубашки, а хриплые, сдавленные рыдания рвали мне душу и сердце.
Я укачивал Занозу, как маленького ребенка, касался метки кончиками пальцев, будто мог через нее поделиться своей силой, успокоить и ободрить. Хотелось сказать что -то утешительное, но все слова просто пропали, рассыпались на языке крохотными колючками.
- Я здесь, - зашептал хрипло ей на ухо. - Я тебя не брошу. Мы выберемся, обязательно выберемся отсюда, ты только потерпи немного! Я что-нибудь придумаю.
- Я никого не могу спасти, - голос Занозы был едва слышен. - Шаби приносят только беды. Я тихо зарычал.
- Неправда! Ты спасла меня. Без тебя я бы давно валялся где-то на краю пустыни без возможности побороть яд. Ты храбрая, находчивая, самая удивительная. Ты великодушная. Что бы ни случилось в твоем прошлом, я уверен - ты изо всех сил боролась!
Она запрокинула голову, чтобы посмотреть на меня, а я затаил дыхание и не смог отвести взгляд. Столько разных эмоций плескалось в ее глазах и отражалось на лице, что я боялся утонуть.
- Поцелуй меня, тигр, - прошептала она одними губами. - Как если бы мы были свободными. Будто мы и правда друг у друга есть. Во сне и так все понарошку, да?
На последнем слове она затихла, испугалась собственной просьбы, а по побледневшим щекам скатились две крупные слезинки.
Я набросился на нее с жадностью, какой сам от себя не ожидал, сметая на своем пути ее удивленный вскрик и неуверенные движения ладоней, уперевшихся в мою грудь.
Я терзал ее губы и медленно “плыл” от накатившего дурмана. Руки сами собой забрались к ней под рубашку и погладили метку, рассыпая по хрупкому телу волны дрожи.
Заноза так сладко отвечала, так доверчиво прижималась ко мне, так умопомрачительно стонала, что все, на что хватило моей выдержки - намотать ее волосы на кулак и протолкнуть язык в податливый рот, сцеловывая тихие стоны и всхлипы.
