Пленных немцев с ходу привязали к деревьям, и принялись проверять, что же такое попало к нам в руки. Когда тент кузова был откинут, поразились все. Внутри кузова, тросами, привязанная к скобам в полу стояла малюсенькая танкетка на двух человек экипажа и посадочными местами для шестерых солдат. Работала она на солярке, заводилась от стартера как простой трактор. Бак оказался заправлен под пробку. В маленькой поворотной башенке стоял станковый пулемёт системы «Максим». В боекомплекте имелись пять коробок с набитыми лентами.
– Да уж. Вот это подарок так подарок, – обрадовано почесал затылок сквозь фуражку лейтенант. – Интересно, а ездить эта хреновина, может? Кто у нас есть из трактористов-танкистов-пулемётчиков? Для неё нужен экипаж и если она на ходу, то надо срочно спускать танкетку на землю. Повоюем братцы.
К лейтенанту подошли трое в комбинезонах и танковых шлемах, – Дайте часок, мы разберёмся и спустим технику.
– Отлично, действуйте мужики, нам сейчас любое оружие в помощь. Чем мы хуже тех же немцев? Они на наших, а мы на их них технике. Вот и посмотрим, у кого лучше получится. Работайте. А мы пока дальше пойдём рыбку ловить.
Увидев меня стоящую неподалёку, Семён Павлович спросил меня.
– Пелагея, ты как, немецким языком случаем не владеешь?
Я отрицательно помотала головой. Блин, вот когда мне бы могли помочь наши уроки немецкого, на которых мы всем классом только и делали, что переводили разные тексты. Притом пользуясь словарём из учебника. Не более. Так что ни говорить ни понимать немецкую речь в классе никто толком не умел.
– Эх, их иродов бы допросить, – сокрушался Семён Павлович. – Хотя вот тебе Пелагея задание. Часовой. Мы опять на дорогу. А она, – лейтенант показал бойцу на меня. – Пусть обыщет, и заберёт у этих водил документы и прочее. Присмотри за ними хорошенько. Может, и поймём, кто из них кто, и чем дышит.
Ну вот, назвалась груздем, полезай в корзинку. Делать нечего. Надо выполнять что приказано, хотя мне было страшно до жути. Я, обыкновенный мальчишка из будущего, стою рядом с настоящими фашистами, которые убили бы меня, будь у них такая возможность. И даже то, что я в чужом чуть более взрослом теле, вовсе не делает меня храбрее.
Итак, первый немец. На вид молодой, лет двадцати. Форма простая, мышиного цвета. Пилотка, ремень, сапоги. Оп, из сапога, а они у них не как у наших, гораздо свободнее, явно видно что-то торчит. Делаю попытку нагнуться и вытащить это что-то, а немец вдруг взял и попытался меня пнуть. Не попал. Я успела отскочить.
