– Саша, что же ты делаешь, паразит? – заговорила бабушка, и голос строг, но в нём присутствуют нотки обиды и огорчения. – Опять ты за свое принялся, посмотри кругом, остановись, хватит уже.
Я оглядываюсь и тут понимаю, что было неправильно: нет ни одного взрослого кругом, на креслах дети, причем очень много грудных, а я шестым чувством или пятой точкой – в этот момент по-моему они совпали – понимаю, что это все мои. Меня дергают за руку оборачиваюсь, а передо мной Светлана, и держит руками подол, а в нем еще один грудной младенец.
– Как же мы их всех прокормим, кобелина ты такая, – снова раздался голос бабушки.
И вдруг все дети начинают плакать, а в зал по одной заходят молодые девушки и взрослые женщины, и все в подоле несут детей к моей бабушке «Анна Николаевна, это вашего Сашеньки».
Подрываюсь, не сразу соображаю, почему кругом тьма, в ушах еще голоса плачущих детей. Сон всего лишь сон, «Ну, бабушка!» – прошипел я. Это ж надо такому присниться, ведь так может и сердце прихватить, а может и еще что страшнее, потенция пропасть.
Сходил умыться, а когда покидал ванную комнату, столкнулся с бабушкой, еще не отойдя ото сна, как-то зло пожелал доброго утра.
– Саша, что с тобой? – бабушка сразу обратила внимание на мой тон. – Что случилось, почему такой злой с утра?
– Я остановился, вздохнул пару раз, да и вывалил весь – ну почти весь – сон, конечно, без интимных подробностей.
Такой заливистый смех я давно не слышал. Надувшись, как мышь на крупу, хотел уже отвернуться и уйти с гордо поднятой головой, но не тут то было. Бабушка схватила меня за руку.
– Подожди, подожди, Сашенька, – смех все еще вырывался из нее, как бы она не пыталась успокоиться, но вот немного отошла и, стерев слезы с глаз, все же смогла заговорить со мной.
– Саша, ну извини, что не дала тебе заделать еще одно дитя во сне. Хотя постой, ты же сказал, что все же она смогла и была уже с ребенком, – все же не удержалась от подколки бабушка.
Я опять хотел надуться, но сам не выдержал комичности ситуации, и вот по квартире раздается уже наш общий смех. Успокоились, я пошел на кухню по настоянию бабушки, она же в ванну – утро все-таки, а человек только проснулся.
– Сашка, вот видишь, тебя и свыше предупреждают, чем может это окончиться, – с порога взяла быка за рога родственница. – Ты поумерь все же свое либидо.
– Я постараюсь, но ничего не обещаю, – не стал спешить я с такими обещаниями, все же и в той жизни я был охоч до сладкого.
