– Дай сюда, горе рыжее! – и Элтон, хохотнув, основательно так приложился к виски. – А ты будешь? – утер потом губы и бултыхнул содержимым бутылки, обращаясь к госпоже Томсон. – Нет? И ладно. Возьму-ка я это тоже с собой, – завинтил крышку и швырнул бутылку на дно шлюпа. – Теперь, точно все! До свидания, девочки! Увидимся!
Он поднял оранжевое суденышко и легко потащил его к воде, когда Ребекка Томсон истошно закричала.
– Марк! Любимый! – и бросилась за ним. А когда догнала замершего в недоумении мужчину, то с разбега повисла на нем, обхватив за шею, и, как впилась в губы поцелуем. – Не ходи! Не плыви! Мы и так…как-нибудь! – истерично запричитала, когда он изловчился и отстранил ее от себя.
– Ну! Милая! Все будет хорошо! Особенно теперь, когда ты одарила меня таким страстным поцелуем, – Элтон, похоже, искренне радовался, так как улыбка его была, как говорится, во весь рот, а потом взял и весело так подмигнул Мирославе. – Правда, Микки? Забери же госпожу Томсон от меня.
– Я верю в вашу силу, волю и удачу, лорд Элтон, – подошла Мира к ним и потянула Ребекку на себя.
Певица в тот момент походила на тряпичную куклу. Руки ее уже опустились и болтались как плети вдоль туловища. Она ссутулилась, и, было похоже, готова осесть на траву прямо там, где стояла.
– Не пойти ли нам в кабину? – уговаривала ее Мирослава и принялась тянуть в сторону звездолета. – Все больше светает, а значит, сейчас уже могут начать летать «шмели». Пойдемте! Спрячемся от них. И еще, оттуда будет лучше видно, как поплывет лорд Элтон. Ну же?!
Госпожа Томсон дала себя увести. По ступеням поднималась вяло, но сама. Когда они сели в кресла, певица отвернулась в сторону от усаживающегося в шлюп возлюбленного и устремила какой-то неживой взгляд вдаль. А Мирослава, наоборот, глаз не спускала с их единственного мужчины. Поэтому видела во всех подробностях его отплытие, молилась за него, когда из-под ряски начали всплывать знакомые уже «змеи», пытались забраться в шлюп и атаковать гребца, а тот помимо обычных движений веслом еще и бил им по плоским головам и спихивал с борта. Не могла она не заметить с высоты кабины, где они закрылись, и того, как из глубины стремительно вынырнуло что-то огромное, описало могучим и, вроде бы, бескостным телом дугу, успело показать пасть с частым рядом внушительных по размеру и остроте зубов и, алчно схватив раненую веслом «змею», снова ушло под ряску.
После этого Мирослава сама не помнила, как дотянулась до новой бутылки со спиртным, открутила крышку и пила из нее большими такими глотками, причем, нисколько не кривясь, и даже ни разу не задохнувшись. Далее она ткнула в бок певицу, предлагая присоединиться к попойке. Та вздохнула так глубоко, что всколыхнула все свое сдобное тело, но от виски не отказалась, даже жадно ухватила бутылку двумя руками и пила из нее до тех пор, пока та не опустела больше чем наполовину. Вот это был класс! И пошла емкость гулять по рукам, пока совсем не опустела. А спустя еще минут двадцать-тридцать, обе женщины смотрели осоловевшими глазами, как сразу несколько приличных таких стай «шмелей» атаковали прозрачный купол звездолета, норовя добраться до них. Посматривали и хохотали над нерадивыми кровососами в голос. И подобное веселье только усилилось после того, как в небе над ними пролетела пара еще каких-то диковинных стервятников, сделали круг, спланировали к острову и принялись в широченные раскрытые клювы собирать, как в мешок складывать, тех самых «шмелей».
