Минут через пять, мой коллега, кряхтя и отдуваясь вышел во двор. Кряхтел он потому, что эта прогулка, как я понимаю, скорее всего, первый выход Вандера на улицу за неделю. А может быть и за месяц.
Дело в том, что Вандер был крупным инженером электронщиком. Настолько крупным – что одежду ему шили на заказ. Настолько крупным, что мог спокойно загорать на общественном пляже без плавок – все нужное было укрыто за огромным, свисающим животом. Настолько крупным, что для того чтоб принять ванну, ему было достаточно всего одного ведра воды – все остальное пространство в ванне занимала его туша.
Грубовато? Увы, тонко пошутить про толстых не получится.
В общем – у Вандера было ожирение. Третьей степени. Передвигался Вандер с трудом, беднягу не держали ноги. Подгибались колени. В своё время, сразу после знакомства, когда Вандер еще выходил в люди, а я наивно полагал, что правильно подобранными логичными аргументами можно убедить человека не разрушать своё тело, у нас были жаркие споры, которые кончились ничем.
– Мне не в кого худым быть, – отругивался Вандер, – У меня мама была толстая, бабушка была толстая и я вот, тоже немного упитан.
– А мои мама и бабушка, тоже не худые, знаешь ли, – парировал я, – У меня тоже плохая генетика. Такая-же как у тебя склонность к ожирению, я имею в виду. Вот только я – правильно питаюсь и хожу в тренажерку.
– У меня нет денег, чтоб правильно питаться.
– Правильно питаться дешевле, чем неправильно. Я ем тоже, что и ты – только на полведра меньше.
В общем, в тот день мы поругались. И на следующий день тоже. И через день. А потом до меня дошло, что не всё в этом мире можно починить при помощи отвертки, изоленты и разумных доводов. Быть жирным, со всеми вытекающими отсюда последствиями – одышкой, перспективой одиночного заточения в квартире, неизбежной ранней смертью и невозможностью видеть свой член иначе чем в зеркало – личный и осознанный выбор свободного человека. И я либо принимаю Вандера таким, какой он есть – со всеми его лишними килограммами, либо иду лесом.
И я смирился, купив Вандеру, в знак примирения ведро куриных крыльев. Это было началом прекрасной дружбы. Мы работали вместе, не без ссор, конечно – мы ведь живые люди. Но в основном дружили. Вот и сейчас, наблюдая, как толстый, неуклюжий Вандер, вцепившись мертвой хваткой в перила, нащупывает невидимую из-за пуза ступеньку ногой, я испытал неожиданный прилив нежности.
Вандер хороший друг.
