Может быть сидящая в клетке женщина – печально известная людоедка-затейница, которую ловили всем миром? Я посмотрел по сторонам – на висящие в других шарах трупы. (Трупы без дураков – соседи по заключению, очевидно, провели в своих клетках несколько больше времени – поскольку были настолько мертвы, что успели сгнить в труху и прорости мхом).
Не многовато ли людоедов-затейников для одной пустынной дыры в жопе мира? И вообще – смертная казнь, посредством морения голодом в железной клетке – некоторый перебор. Общество имеет право защищать себя от Чикатило, но не имеет право опускаться до его уровня, пытая убийцу.
И это не дает мне ответ – а делать то мне что? Дать даме шоколадку? (Давать воду, в мире где с небес постоянно что-то капает не имеет смысла). И что? Это только продлит её мучения. Римские солдаты, дающие попить воды с уксусом распятому на кресте Иисусу, с надетой на копье губки, продляли воспитательное шоу для собравшихся на Голгофе толп, но вовсе не облегчали его муки.
Так что мне делать? Просто развернуться и уйти? Моя хата с краю, ничего не знаю?
Сделать выбор мне помогло легкое жужжание, раздавшееся выше и слева. Я поднял глаза и увидел жужжащих, словно самые жирные навозные мухи, парочку угольно черных дронов, уставившихся на меня линзами камер. Самых обычных дронов – беспилотников, собратьев которых я часто вижу в нашем мире. Отличия, впрочем, тоже были – эти дроны были более угловаты и грубоваты – в общем, несли на себе отпечаток голой функциональности, которая, в нашем мире, присуща технике, проектируемой без оглядки на дизайнера.
Военной технике.
Впрочем – я бы мог и не гадать на кофейной гуще. У подлетевшего поближе дрона, прямо на его прямоугольной морде, гордо красовался шильдик, дающий ответы всё вопросы.
Ответы были следующие: Невиновна, ничем, бежать.
Почему? Потому что свастика. Мир ☘ тоже перешел под юрисдикцию卐. Это многое объясняло, знаете ли.
Я испуганно дернулся, отступил от клетки на пару шагов, и еще раз, извиняясь, посмотрел в глаза мумии. Она беззвучно, видимо на крик у нее не было сил, прошептала, обращаясь ко мне:
– Беги, идиот.
И я побежал. Это у меня всегда хорошо получается. Клятые дроны, несколько наполненных ужасом секунд преследовали меня, а потом с обиженным жужжанием вернулись к железному дереву. Видимо, задача преследования посетителей этого живодерского монумента не была у охранной системы в приоритете.
На бегу я думал, что когда я окончательно состарюсь, и наконец то напишу свои мемуары, я напишу, что я не сбежал, а стратегически отступил. Поняв, что я не могу справиться со стальной сферой, в которой заточена женщина, я решил вернуться за инструментом.
