Серьезное значение в шляхте имели в эти пять лет две партии, раздиравшие Польшу на части: шведская и русская. Станислав Лещинский и Август и приверженцы того и другого всегда твердо знали, что их участь решится исходом нескончаемого, гигантского русско-шведского состязания. Но шляхта не составляла еще всего народа.
Мы не пишем тут историю польского народа в эти годы, когда и шведы и русские войска вели между собой войну на польской территории, но, насколько можно судить по архивным данным и по вышедшим томам "Писем и бумаг Петра Великого", шляхта местами тяготела больше к Лещинскому, чем к Августу II, а "хлопы", простолюдины лучше уживались с русскими, чем с шведами, и ни разу русским властям не приходилось издавать таких варварских распоряжений против польского народа, как те, на которые так щедро было шведское командование. Но для прочных выводов надежных и полных материалов в нашем распоряжении не было.
Нужно сказать, что Петр в свою очередь избегал раздражать поляков. Узнав, что русские, уходя из города Броды, увезли с собой пушки и что поляки "негодуют", царь, велит объяснить полякам (и "обнадежить" их), что эти пушки вывезены только потому, что иначе попали бы в руки шведов, и поставлены они будут "в крепости полские Могилев и Быхов"{73}. Русские оказывали всякую помощь полякам, бравшимся за оружие против шведов.
Еще 23 июня 1705 г. Петр объявил Польше, что он ввел свою армию в их землю на основании заключенного им (еще в 1703 г.) союзного договора с законным польским королем Августом II. Через две недели после этого манифеста царь уже был в Вильне. Здесь дальнейшее движение задержалось, потому что пришла печальная весть о поражении Шереметева в Курляндии. Шведы называют это сражение (15 июля 1705 г.) по имени селения Гемадертгоф, русские - по имени Мур-Мызы. Еще немало неудач и даже несчастий пришлось испытать русской армии, недостаточно еще обученной, с незначительными еще пока запасами артиллерии. До поры до времени артиллерия шведов еще превосходила несколько русскую. В 1708-1709 гг. положение круто изменилось в нашу пользу. "Некоторый несчастливой случай при Мур-Мызе, - писал царь Шереметеву, - учинился от недоброго обучения драгун (о чем я многажды говоривал)". Но Петр вместе с тем утешал Шереметева, указывая, что неудачи даже бывают полезны. "Не изволте с бывшем нещастии печальны быть (понеже всегдашняя удача много людей ввела в пагубу), но забывать и паче людей ободривать"{74} , - писал царь Шереметеву 25 июля 1705 г.
