Ия подняла рюмку, из которой пил Марко, и прикоснулась губами к ободку. Его губы в тот вечер пахли именно так — опасностью и безбрежным ощущением свободы.
Она вернула рюмку на стол и пошла дальше, в комнату, арочный вход в которую был с двух сторон. С той стороны по центру обрамлённой арками стены были прикреплены полки и большой плоский телевизор. А прямо перед ним — большая кровать.
Рубашка, что Марко бросил, переодеваясь, валялась сверху на неубранной постели.
Ия упала ничком как раз поверх этой светлой рубашки и вдохнула запах смятых простыней и мужчины, что носил эту рубашку. Закрыла глаза.
Его сильные руки. Его горячее большое тело. Его шумное дыхание. И резкие мощные движения, которыми он входил в неё.
Она скорчилась на кровати, ощутив, как горячая волна подняла снизу живота и прошлась по всему телу. И вовсе не стыд и сожаление, а невыносимое желание и тоска — вот что Ия сейчас испытывала, прижимая к себе грязную рубашку. Как же до мурашек возбуждал её этот запах, и этот могучий потный хорват, ворвавшийся в её жизнь из прошлого, о котором она даже не подозревала.
Кровать мягко заскрипела, когда она развернулась на спину. И нехотя вытолкнула упругими пружинами, когда Ия села — на окне, среди сваленных в кучу зарядных устройств, пары дорогих галстуков и глянца свежих журналов, стояла коробка с розовыми ёлочными шарами. Её шарами, что Ия купила да так и забыла в тот день в кафе.
В тот день, когда увидела Марко первый раз. В тот день, когда он назвал себя Август. Когда этот римский полководец смотрел на неё так, словно был обречён пасть к её ногам, или она уже была обречена пасть. Ведь он знал, уже тогда знал, кто она. Уже тогда у него было поручение, что он явно поклялся выполнить.
Ия хотела взять шары, но среди разбросанных вещей вдруг увидела плоский разъём картридера, в который была вставлена карта памяти.
Прихватив с собой именно эту находку Ия поторопилась домой.
Трясущимися руками подсоединила к ноутбуку. Выдохнула и включила запись.
Глава 45
— Ла! Ла-ла-ла-ла! Ла-ла-ла-ла! — всё ещё напевала Ия следующим вечером собираясь в ресторан.
Чего бы они ни ждала, на карте была всего лишь записана та самая песня.
— Что это ты такое мурлычешь? — спросил Марат, мягко целуя её в щёку.
Он встречал её у ресторана, стоя под большим чёрным зонтом. И сам, как швейцар открыл дверь машины, что её привезла. Сам и проводил к заказанному и уже накрытому на двоих столику.
— Да так, привязалась, — отмахнулась Ия, осматриваясь.
