Глаза Саши широко раскрылись. Она ухватилась за спинку кровати и наклонилась вперед, чтобы подчеркнуть свои слова. У Эвана пересохло во рту, когда он посмотрел на нее. Выражение ее лица… мертвенно-бледные глаза, сверкающие серебром, раскрасневшееся лицо, грудь, прижимающаяся к обтягивающей майке, которая грозила выплеснуться из глубокого V-образного выреза.
— Ты прогнал меня!
— Ты меня укусила!
Саша издала лающий недоверчивый смешок.
— Вампир! — Она ткнула себя пальцем в грудь. — Мы вроде это делаем.
— Как это? Вонзаете свои клыки в горло жертвы, не спрашивая разрешения?
Саша обиженно нахмурилась, и Эван почувствовал укол минутного сожаления. Она была права. То, что она сделала, было просто тем, что было в ее природе. Он не мог винить ее за это, и все же столетия ненависти и обусловленности убедили его поступить именно так. Между ними воцарилась тишина, такая густая и тяжелая, что он едва не задохнулся. Эван боролся с желанием потереть грудную клетку, но вместо этого сократил пространство между ними и прижался губами к ее губам.
Эван трахал Сашу, но еще не целовал ее. Ее губы были такими же мягкими, как он себе представлял, полными и шелковистыми, когда она поддалась ему. Эван углубил поцелуй, заставляя ее губы раздвинуться своим языком. Она все еще держалась за спинку кровати, создавая пространство между их телами, и в груди Эвана зародилось рычание. Он не хотел, чтобы между ними был хоть дюйм свободного пространства. Он хотел, чтобы ее руки были на нем. Любая оговорка с ее стороны была неприемлема.
Как бы ему ни было неприятно прерывать их поцелуй, Эван отстранился. Как раз достаточно, чтобы сказать:
— Прикоснись ко мне.
Саша откинулась назад в демонстративном вызове.
— Нет.
Разочарование Эвана нарастало. Пассивная агрессия никак не могла успокоить гнев, кипевший под самой поверхностью его контроля. До того как он оскорбил ее той ночью на складе, Саша не могла оторвать от него своих рук. Теперь же, в наказание, она утаивала то, что он хотел. Эван плохо реагировал на любую враждебность. И любые наказания. Черт возьми, он бросил вызов своему собственному лидеру, самому страшному военачальнику в сверхъестественной истории. Он не ожидал от Саши ничего, кроме полной капитуляции.
Этот кусок дерьма — перевертыш — взял Сашину руку и положил ее на свой член. Он толкнул ее, когда она не хотела, чтобы ее толкнули. Этому ублюдку повезло, что Саша удержала руку Эвана, иначе именно эта часть его тела ушла бы первой. Возможно, было неразумно выдвигать требования, когда всего несколько минут назад она столкнулась с такими же домоганиями. Эван хотел быть понимающим и нежным, как все те чувствительные мужчины, но это просто не было запрограммировано в его биологии. Он был дородным, требовательным, бесчувственным. Эгоистичным, грубым. Черт, может быть, он был так же плох, как этот кусок дерьма оборотень. Единственная разница заключалась в том, что за короткий промежуток времени он уже чувствовал собственнический инстинкт, когда дело касалось энергичного вампира. Он не хотел, чтобы руки, губы или что-то еще принадлежало другому мужчине, чтобы даже не смел смотреть на нее с интересом.
