Брандт заметил нерешительность вахмистра. Подчеркивая каждое слово, он заявил:
— Живей вызовите офицера.
И полицейский послушно пошел к двери.
Все присутствующие замерли в ожидании. Полицейские пытались изобразить на лицах равнодушие, по уже несколько тише препирались со спекулянтами, а те, в свою очередь, начали широко улыбаться.
Брандт незаметно наблюдал за происходящим. У большинства арестованных никаких товаров не было, и они с готовностью уплачивали штраф в несколько марок. Брандту казалось, полицейские понимают, что черный рынок неистребим, и выполняют свою работу автоматически. Чего он хотел от офицера, Брандт и сам не знал и не представлял себе, как будет держать себя с ним этот офицер. Но чувство собственного достоинства не позволяло ему вступать в пререкания с простым полицейским. Это не соответствовало его положению. Он твердо рассчитывал на то, что полицейский офицер примет во внимание его прежнее звание.
Но вот полицейский вернулся с капитаном. Тот быстро подошел к Брандту.
— Вы прибыли из Фленсбурга?
— Так точно.
— Прошу…
Кабинет капитана находился неподалеку. Офицер пропустил Брандта вперед и уже в комнате представился:
— Разрешите — капитан Майбах.
— Очень приятно!
Последовало щелканье каблуков, короткий взаимный поклон.
— Прошу извинить — неприятное недоразумение, господин Брандт, — сказал капитан, — но мои люди не могли знать…
Брандт сделал рукой небрежный жест. Теперь он мог себе позволить быть великодушным. Он с первого взгляда понял, что перед ним офицер старой немецкой школы, который не потребует от него объяснений. Однако Брандт на поведение полицейского смотрел теперь иными глазами. С чернью необходима строгость и дисциплина, народ должен уважать полицейских как защитников закона. Всякие там демократические послабления в полиции недопустимы.
— Ваше дело, разумеется, улажено, — заявил скрипучим голосом капитан и указал на одно из кресел. — Прошу садиться, господин Брандт.
Но зачем ему задерживаться? С недоразумением покончено, он может идти! Неужели ему придется еще выслушивать поток извинений? Но у этого капитана есть что-то на сердце. Вот он уже начал выкладывать:
— Я и сам, господин Брандт, был в свое время кадровым офицером. Поэтому хотелось бы знать… Вы понимаете? В настоящее время мы зависим от американцев и не можем действовать по собственному разумению. А нам, полиции, предписаны всевозможные ограничения…
— Все это временное, господин капитан, временное, — в тон ему заговорил Брандт. — Могу вас заверить…
