– Верунчик, что с тобой произошло? Неужели ты по мне не соскучилась? Я все эти дни постоянно думал о тебе!
– Думал обо мне, а гулял с кем? Твоей институтской подружкой?
– Какая подружка? У меня никого нет, кроме тебя!
– Не ври, Григорьев. Я знаю, почему ты полез драться! Лариску свою не поделили.
– Ты была на суде и все слышала. Я вообще не собирался драться, мне пришлось защищаться. Поверь мне, я не полезу в драку ни из-за одной женщины, кроме тебя! Мне нужна только ты!
– И снова врешь! На водохранилище была совсем другая девушка. Или ты ее спутал со мной, – язвительно сказала Вера.
– Девушка была, но я ее проигнорировал, – честно ответил Игорь.
Он подумал о том, что его коварно подставили. Сделать это мог только кто-то из двоих, Ефимов или Сквозняков, причем с равной вероятностью. Ефимов надеялся завоевать благосклонность Веры и с этой целью был способен использовать даже самые подлые приемы, а Сквозняков пакостил из-за испорченности своей натуры. Олег и не думал о том, как его слова отразятся на отношениях друга с девушкой. Или думал, однако не мог удержаться от мерзких сплетен, ловя кайф от реакции человека на сообщение, которое больно задевает его интересы. Возможно, узнав об истории на водохранилище, Вера засомневалась в верности Игоря и, желая подтвердить или рассеять подозрения, отправилась в институт, где драка являлась самой обсуждаемой темой. Там она узнала все подробности, приукрашенные и присочиненные молвой. Каждая история сама по себе давала повод для ревности. Две вместе они заставили девушку потерять веру в своего возлюбленного.
– Хватит, Григорьев. В тюрьме тебя здорово научили врать, но я же все знаю. Когда захочешь рассказать правду, я тебя послушаю. Но только послушаю, ничего больше не обещаю. А сейчас прощай. – И Вера решительно зашагала прочь.
Для Игоря наступили черные дни. Размолвка с Верой стала предвестницей новых бед, причем грозивших куда более тяжелыми последствиями. Молодой человек был уверен, что разрыв с девушкой – явление временное, у них все наладится. А вот увольнение из института – это навсегда. Отыгрался-таки папаша Артура за поражение в суде, сумел добиться отчисления Григорьева практически с волчьим билетом. В деканате Игорю категорически заявили:
– Нам драчуны и хулиганы не нужны. Наши студенты кроме знаний должны иметь высокий моральный облик.
Все попытки Григорьева объяснить, что он только защищался, неумолимо пресекли на корню:
