Пенроду и самому казалось, что у него сегодня хорошо получается. Вернее, ему казалось это до той поры, пока ему не пришлось танцевать с Марджори Джонс. День был уже на исходе, Пенрод, как того требовало положение радушного хозяина, о коем ему неоднократно напоминала мать, уже поочередно протанцевал со всеми маленькими девочками и четыре или пять раз приглашал Фаншон. Когда он подошел к Марджори, та смиренно приняла его приглашение, однако спустя всего несколько фигур вскрикнула от боли.
- О, Господи! Ну, неужели ты никогда не научишься танцевать, как другие мальчики? Ты же на всех наступаешь!
- Да ничего я не наступаю!
- Наступаешь!
- Не наступаю!
- И тебе не стыдно? - спросила Марджори. - Танцы уже скоро кончатся, скоро все уйдут домой, а ты по-прежнему на всех наступаешь! - Они остановились и обменялись неласковыми взглядами. - Мне бы на твоем месте было стыдно! - еще раз сказала она.
- А мне не стыдно! Это ты бы постыдилась так разговаривать!
- Замолчи уж!
- Не замолчу! - крикнул Пенрод. Он был настолько зол, что даже не заметил, как к ним подошли Фаншон и еще несколько девочек. Они намеревались проститься, а также сообщить, что "прекрасно провели время". Но Пенроду сейчас было не до Фаншон. "Марджори должна взять свои слова обратно!" - вот единственное, что сейчас его занимало, и больше он просто не мог ни на что обращать внимание.
- Ты сама замолчи! - орал он. И хотя вокруг столпилось столько жаждущих попрощаться гостей, Пенрод теперь видел только янтарные кудри Марджори и продолжал: - Ты бы сама постыдилась так разговаривать! Это тебе должно быть...
Но тут он заметил, что Марджори успела тихо уйти восвояси. Правда, Пенрод еще долго не мог успокоиться. Уже последний гость покинул праздник, а Пенрод все продолжал бормотать себе под нос: "Это тебе должно быть стыдно так разговаривать! В мой день рождения говорить такое!" Потом Пенрод заметил сосуд с лимонадом и кинулся утолять жажду. Это продолжалось до тех пор, пока лимонад не был выпит до капли.
Глава XXXI
ЗАПИСКА
Пенрод вышел во двор. Солнце спускалось за забор заднего двора, и окна дома, выходившие на эту сторону, отливали золотом. От них исходил такой резкий свет, что просто больно было смотреть. День рождения почти прошел. Пенрод вздохнул и извлек из кармана рогатку. Ту самую рогатку, которую ему вручила сегодня утром тетя Сара Крим.
Пенрод задумчиво поглядел на рогатку и натянул резину. Она хорошо пружинила. Убедившись в этом, Пенрод поддался искушению. Он нашел симпатичный камушек, вложил его в кусок старой кожи и выстрелил. Он целился в воробья, который сидел на ветке. Ветка находилась посредине между Пенродом и домом. Пенрод бы, наверное, попал, но тут его ослепил отблеск солнечного света, и он немного раньше отпустил резинку.
