обладаем контекстом, оказывающим или не оказывающим влияние на лабораторию, которая не подвержена воздействию социальных рычагов (social forces). Именно подобный подход, который так широко распространен среди социологов, является несостоятельным. Разумеется, такой квалифицированный ученый как Гейсон может указать нам на важность таких факторов как то, что Пастер был католиком, консерватором, химиком, бонапартистом и т.д. (Farley and Geison, 1979). Но анализ подобного рода, несмотря на всю его подробность и значение, полностью упускает суть, а именно
: самой своей работой внутри лаборатории Пастер активно модифицирует современное ему общество и делает это непосредственно (а не косвенно)
тем, что корректирует некоторые из его важнейших действующих элементов.
Здесь опять Пастер выступает в качестве парадигматического примера. Как политик, он потерпел полное фиаско, не набрав достаточного количества голосов, чтобы быть избранным сенатором. Тем не менее, ему, наряду с Карно и самой республикой, посвящено самое большое количество названий улиц во французских городах и селах. Этот факт также является интересным символом в исследованиях о Пастере. Если вы займетесь поиском примеров его «политиканской» политики, то вы их, несомненно, найдете, но все они настолько ничтожны и досадны, что не встают ни в какое сравнение с его заслугами как ученого. Скудность найденной вами по этой теме информации заставит людей сказать, что «в самом Пастере, в его научных достижениях было еще что-то, что не поддается социологическому или политическому объяснению». Те, кто произнесет это клише, будут абсолютно правы. Плохое критическое объяснение всегда защищает науку. Вот почему, чем радикальнее ученые высказываются о науке, тем больше наука мистифицируется и тем самым становится более защищенной.
Чтобы изучать Пастера как человека, воздействующего на общество, совсем не обязательно искать политические тенденции, краткосрочные денежные или символические выгоды или долгосрочные шовинистические мотивы. Нет смысла искать какую-либо бессознательную идеологию или скрытую тенденцию (которые каким-то чудесным образом могут быть поняты только аналитиком). Иными словами, не следует искать никаких сенсаций и стремиться к громким разоблачениям. Нужно всего лишь рассмотреть, что именно делает Пастер в своей лаборатории как ученый. Коротко говоря (Latour, 1981а), Пастер прибавляет новую силу ко всем остальным силам, составляющим Французское общество, единственным выразителем которой является он сам. Эта сила – микроб. Отныне вы не можете строить экономические отношения, не учитывая этот «tertium quid»
