Помолчал и вдруг сказал по-русски с сильным акцентом:
– Как правильно говорить тебе – Ваше Благородие или Ваше Высокобродие?
Сергей молчал.
– Подумай над тем, что я сказал. Теперь ты своих должен бояться больше, чем нас. Решиться на убийство своего же агента – такая веская причина нужна, что – не дай бог!
Сергей молчал, переваривая услышанное. Этому Шварцу детективы писать. Да, в конце случился «прокол» – не сумел вернуться. Один просчёт потащил за собой цепочку неприятных событий, количество которых нарастало лавиной. Досада, что письма не дошли, затмевала собой многие другие неудачи этих дней. Вариант перехвата писем аналитики прокручивали, только не с одновременным его арестом. Не думали, что возможно такое чудовищное совпадение: во-первых, не сумел вернуться, во-вторых тут же попался за убийство, в-третьих письма перехвачены, в четвёртых – тяжкая потеря сознания после срыва возвращения. Четыре карты из колоды вытащил – и все шестёрками оказались.
А теперь – целый букет, теперь будут терзать по лучшим рецептам инквизиции. И вдруг всплыло понимание – плохо его готовили к операции. Тому, как действовать в случае провала, уделили так мало внимания…
Раскрылась дверь и Сергей увидел человека с шикарными усами и бакенбардами. Шварц вскочил.
– Допрашиваю задержанного, господин генерал.
Генерал пристально посмотрел на Сергея.
– Говорит что-нибудь?
– Очень мало. Я задал ему примерно девяносто вопросов. Из них на восемьдесят он ответа не дал, или дал такой ответ, который невозможно принять. Но здесь тот случай, когда молчание бывает более красноречиво, чем слова. Отдельные его слова и реплики говорят о нём красноречивее, чем многословные тирады. Вот, например, господин генерал, – Шварц указал, на фразу, записанную на одном из листов допроса.
– Передайте эрцгерцогу мои сожаления, – прочитал вслух генерал. Повернулся к Сергею и изобразил на лице страшную гримасу.
- Тебе что, эрцгерцог ровня, что ты ему сожаления передаёшь?
Казалось, он сейчас начнёт хлестать Сергея по лицу. Сергей опустил голову. Но не от того, что боялся ударов, а от того, что пришло понимание ещё одного прокола. Он не имел права так говорить по отношению к представителю другого сословия. Он в обществе, где сословные границы реальны и строго соблюдаются.
– Очень важная фраза, господин генерал. Она – вне всяких сомнений указывает, что этот господин привык к общению в таких кругах, в которых нормальным считается сказать подобную фразу представителю высшей аристократии. Не удивлюсь, если в его доме великие князья бывали. Так что перед нами, скорее всего, какой-либо молодой граф сидит. И притом, большой либерал. Считает себя в высшей степени благородным человеком, потому, что научился не замечать у окружения низкие чины. Более высокие чины, чем есть у него – редкость. Отсюда и сожаления, словно он случайно бокал шампанского опрокинул на брюки зашедшего к нему на часок князя. С другой стороны – эка невидаль – кому-то зубы выбил. Российский подход. К нему в дом полицейский с плохой новостью зайти побоится – кабы по зубам не получить от этого либерала.
