– Итак. Зовут тебя Карел Кубейка. Или у тебя есть другой вариант имени?
Серей подтвердил, да, он Карел Кубейка.
– И родился ты 11 февраля 1869 года?
Сергей пожал плечами:
– Может быть. Не помню.
– Не помните свой день рождения? Пометим – не помнит, но не возражает. Семейное положение?
– Возможно, что женат. Так уверяла женщина, которую я видел четверть часа назад. Но я не помню её.
Следователь не удивился и записал сказанное Сергеем.
– Про детей тоже не помните?
– Нет. У меня странный провал в памяти.
Следователь ничему не удивлялся, лишь аккуратно записывал сказанные Сергеем слова в протокол.
– Ну а вероисповедание помните?
Сергей задумался – что сказать?
– Христианин. Точнее не помню. Возможно католик. А может – протестант.
– Родной язык какой?
– Немецкий.
И этому следователь не удивился. Спокойно записывал в протокол.
– Про родителей что-то можете сказать?
Сергей опять отрицательно покачал головой.
– Понятно. В школе учились?
– Я уже говорил – ничего не помню. У меня потеря памяти.
Следователь не спорил, записывал сказанное. Сергей всё более ощущал, что загоняет сам себя в тупик.
Через пол часа Герберт Шварц с удовольствием потёр руки и достал из портсигара папиросу.
– Угощайтесь.
– Спасибо, не курю.
– Как желаете.
Шварц закурил папиросу, откинулся на стуле и с посмотрел на Сергея с чувством превосходства. Сверху вниз.
– Завтра пригласим сюда самых квалифицированных докторов. У вас уникальная болезнь – не помните о себе ничего, кроме того, что было записано в вашем паспорте. Даже родной язык забыли. Родной язык забыли – кое-как понять можно, чего не случается в мире. Но как вы вдруг по-немецки заговорили, вот вопрос. Не было такого случая в медицинской науке – чтобы человека вдруг – положим, по голове ударили – заговорил на другом языке. Хорошо, что хоть на немецком, а то бы вдруг на каком-нибудь китайском – где бы переводчика искали? Кстати, госпожа Кубейка подтвердила, что её муж знал немецкий. Правда, плохо. Но это ничего, хоть что-то. Ещё, кстати, она говорила, что её муж много курил, а ты не куришь. Ни вчера, ни позавчера не вспоминал о папиросах, коридорные отметили, что табака не просил. Ну ладно, это мелочи. Из-за потери памяти забыл, что такое курить. Бывает. Ну а с какого момента хоть что-то помнишь?
Сергей сидел, опустив голову. Он готовился совсем к иному допросу. Следователю безразличны поступки Сергея? Или прежде хочет докопаться – кто же сидит перед ним? Начать молчанку? Собьёт ли это следователя?
