Семён через оптику винтовки выискивал надоевшего немецкого пулеметчика, и вот …хлопнул выстрел, и наступила тишина. Солнце уже скрылось за лесом, вот и окончился еще один тяжелый фронтовой день. Закат был яркий, поэтому и вспомнились слова из песни, как никогда подходившей для этого:
Дымилась роща под горою,
И вместе с ней пылал закат!
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят!
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте,
У незнакомого поселка
На безымянной высоте!
(песня из к/ф «Тишина» «На безымянной высоте» сл. М.Матусовского)
Так же дымилась опушка леса, горел поселок и немецкая техника, да и ребят осталось немного, спасибо останкам церкви, что прикрывали нас. По телефону сообщил, что в 23.00 мы покидаем позицию и берегом выходим к мосту, а пока смотреть в оба, чтобы фрицы не подобрались в темноте. Поэтому осветительные ракеты с нашей стороны взмывали регулярно, освещая своим мертвым светом окрестность. Немцы затихли, или что-то задумали, или же ждут подкрепления. Пол-одиннадцатого ночи стали снимать с позиций пулеметы, оставив лишь два фланговых ручных «Дегтярева», они время от времени постреливали, создавая видимость нашего присутствия, и пускали осветительные ракеты. В 23.00 немцы предприняли ночную атаку. Темная масса хлынула молча из-за домов. Часть из них наступала на мост, другая же на холм. Если бы не мои два фланговых пулемета, туго бы пришлось нам. Сделав себе «кошачье зрение», я видел все отлично и встал за орудие. Опустив ствол у пушки и зарядив шрапнельный снаряд, я произвел выстрел в наиболее опасное место, затем, не меняя прицел, еще один выстрел, который выкосил почти всех немцев, которые накатывались молчаливой грозной толпой. Теперь же они, оглашая стонами округу, корчились на земле. А пулеметы добивали тех, кто еще двигался. У моста тем более немцы не прошли. Зенитчики, опустив стволы «Эрликонов», прошлись по наступающим немцам огненным смерчем. Заряды, предназначенные для самолетов, разрывали тела немцев, вселяя в них ужас, не давая им шансов уцелеть в этом аду. Наступление быстро задохнулось, и остатки фрицев отошли в развалины.
Я прошел к пулеметчикам. Один из погранцов нервно курил самокрутку, время от времени сплевывая крошки махры. Другой же, задумчиво глядя на поселок, жевал травинку.
— Товарищ лейтенант, если еще раз попрут, отбиваться будет нечем, у меня осталось патронов на пять минут боя. — проговорил первый пулеметчик.
