— Прости, но не готова я потерять девственность среди швабр и ведер. И мы точно сотворили теперь переполох. Слышишь? Что замер? Уходить надо!
А он ухватил меня вдруг за плечи и снова поцеловал. На этот раз… нет, тоже очень страстно, но будто зверь в нем начал затихать, а просыпалась… нежность? И вот теперь меня обдала волна слабости. Неужели, от этого его поцелуя подогнулись ноги и задрожали колени?
— Что ты со мной сейчас сделал? – казалось, только шевелила губами, а не говорила, но мужчина точно услышал, потому что он уперся мне в лоб своим и улыбнулся. Уверена была, что губы его растянулись в довольной улыбке.
Додумать мысль не успела, как меня чуть встряхнули и в самое ухо хрипло зашептали:
— Точно, приглашаешь? Меня? И ни кого-то другого?
Стоп! Почему не узнавала этот голос? Да, глухой и хриплый, а еще прерывающийся. Но я теперь крупно сомневалась, что это Крис запахнул рывком на мне комбинезон и быстро начал застегивать уцелевшие пуговицы на нем и на собственной форме.
— Тогда приду. Жди, Вел! В одну из ночей…
В следующий миг он рванул дверь, а мне снова резанул по глазам яркий свет, от которого поневоле зажмурилась. А как раскрыла веки, так в подсобке была уже одна, и в коридоре тоже никого не наблюдала.
Отличная погодка выдалась, однако, на этот день Вонтевеллы. Чистому небу я подивилась сразу же, как вышла из дома. Сплошная синь, ни облачка над головой. А сколько себя помнила, вечно в эту пору наш городишко заливали дожди. Сильные, они смывали пыль, оставшуюся от затяжной весны, как умывали улицы и делали краски ярче. Нет, точно, когда потом ливни прекращались, так черепица крыш становилась краснее, булыжник мостовой серее, вся молодая листва зеленее. И герань, которую, где в горшках выносили хозяйки под окна, где высаживали в узкие палисадники, радовала глаз разноцветьем. Но это всегда было уже после дня мученицы Вонтевеллы. А тут, нате вам, распогодилось раньше, и город обновился раньше. Нет, правда, мне ли не знать, ведь мамашу мою угораздило родить свою единственную дочурку в этот день и назвать так ужасно. Вонтевелла! Мрак! Терпеть не могу свое имя. Хорошо еще, что все знакомые кличут сокращенно: Вел. Так много лучше. В общем терпимо. Да и мне подходит больше.
И какая из меня мученица с моим-то веселым нравом? И чихать на всякие невзгоды. И на судьбу, и на вечно холодные взгляды от матери. Подумаешь, не оправдала надежд родительницы! Она-то у меня ведьма и известная в нашем околотке травница. В положенный срок прошла с кем-то там инициацию и, как результат, родила потом меня. А что? Всем же хорошо. Тот тип получил, что хотел, мать – силу, а я жизнь. И отцов своих нам, потомственным ведьмам, знать без надобности. Вот только приключилась странная вещь: во мне дара не оказалось. Такая вышла нелепость. Мать куда только ни таскалась, и в местный ковен, общегородской, и даже в соседнее графство ездила, но нет, никто не смог ее обнадежить. Жди, мол, дар проявится в твоей малютке. Потому что во мне нисколько его не было, от слова «совсем». Ни искорки, ни росточка, ни зернышка.
