— Че мне на нем делать? – смерила глазами длинное бревно, уложенное за какой-то надобностью на трех чурбанах. – У меня дел невпроворот, а я должна как белка тут прыгать?
— Да нет! – поморщился Крис. А все же он очень сильно действовал мне на нервы. – На нем тебе легче станет отрабатывать походку.
— Вот на этом? – в сомнении и раздражении тыкнула пальцем в бревно. – У тебя с головой порядок?
— Не спорь, сказал! – этот тип рыкнул так раздраженно, что у меня утратилась решимость с ним спорить. – Я знаю, что делаю. Лезь, Вел! И… пошла, пошла, пошла!.. А ты не лишена гации, детка! – от таких слов, мои плечи как-то сами собой распрямились. – Какая гибкость, однако! – ух, как приятно стало! Наконец-то хоть кто-то, хоть беглый каторжник, а заметил во мне достоинства. – И балансируешь отменно!.. – о, да! Это все про меня. – Эй! А задом опять зачем начала вилять, дурочка?
— Сам ты!.. – гнев вспыхнул в момент.
И вот я уже спрыгнула на землю, подхватила корзину и пошла в дальний угол пустыря.
— Эй! Ты куда? Что я такого сказал? На что обиделась? На «дурочку»? Так ведь… Стой, сказал!
— Сам стой… коли охота. А мне листья крапивины надо рвать.
— А заниматься?
— Сам занимайся!
— Ладно… — он уже присел рядом, а я делала вид, что его не замечала и рвала траву и складывала ее в корзину. – Сделаем перерыв. Уй!
Этот остолоп решил помочь и схватился за крапивину. Дурачок! Он не знает, что ли, что эта трава жгучая? У меня, скажем, руки уже к ней привычные, но не у всякого же… А, кстати! Откуда у каторжника такие холеные руки? Они не были слабыми, а еще рассмотрела мозоли, как если бы… нет, Крис никак не мог упражняться с мечом! И он определенно представлял пока для меня загадку, вот, что поняла. А руки у него все же были красивыми: пальцы длинные, кисти узкие…
— Так как у тебя дела обстоят со скрытыми талантами, Вел? – прервал он мои мысли, потекшие в каком-то странном направлении.
—Что? – подняла взгляд к лицу парня и увидала откровенную насмешку.
— Голос у тебя ничего так. А петь умеешь?
— Не обучалась! – буркнула и согнулась над следующим кустом крапивины.
— Это понятно! Но хоть какую песню знаешь? Колыбельную, скажем, ведь пела тебе мать?
— Мать? Мне? – догадываюсь, как искривилось мое лицо.
— Н-да! Но хоть какой-то напев ты знаешь?
Он меня за дуру считал. Конечно, я песни знала – не в лесу же дремучем жила. А еще я очень любила праздники. Вот и сегодня вечером собиралась пойти на площадь и глазеть на танцующий народ. Еще очень любила подпевать трубодурам.
