Утром, дождавшись, когда Олег и Аня разойдутся кто куда, я позвонила в «Пилигрим» и сообщила Алене, что по семейным обстоятельствам пока остаюсь дома.
– Вы сегодня вообще не придете? – уточнила у меня секретарша.
– Приду, Алена, но не знаю когда.
– А Алине Николаевне что-нибудь передать?
– Нет, не надо. Впрочем, скажи, чтоб занималась своими служебными обязанностями.
– Так и сказать? – переспросила Алена, удивившись моему казенному тону, который я выбрала по отношению к лучшей подруге.
– Если спросит, так и скажи. – Я все еще была в обиде на Блинову и намеренно ей звонить не собиралась.
Закончив разговаривать с Аленой, я позвонила в аэропорт. Оказалось, у нас нет прямых сообщений с Самарой. Звонок в железнодорожную справочную внес определенную ясность: из Самары к нам можно добраться только с пересадками.
«Вот и встречай, – с досадой подумала я. – Сутки длинные. Двадцать четыре часа».
Звонок в дверь был робкий и едва слышный, как будто кто-то коснулся раскаленной кнопки, ожегся и тут же одернул руку. Я даже идти к двери не хотела, подумала, что это балуются соседские детки. Но наш фокстерьер Бобби так рванул в прихожую и зло залаял на дверь, что я все же решила проверить. На вопрос: «Кто?» за дверь раздался низкий бас:
– Паша. Вы телеграмму получили? Я от Валентины.
Голос, отнюдь не принадлежавший молодому человеку, которого могли бы по-детски звать Павлик, ввел меня в заблуждение.
– Кто-кто?
– Павел, – повторил мужчина. – Вы телеграмму получили?
– Получила, – я прильнула к «глазку». Перед дверью стояло что-то большое и темное.
Я осторожно приоткрыла дверь. На пороге переминался с ноги на ногу мужчина средних лет, плотного телосложения, с мешком картошки на плече. Именно его, мешок, я видела через линзу «глазка». Бобби опять залился звонким лаем. Пришлось прикрыть дверь и загнать пса в спальню. Когда я вновь открыла дверь, мужчина все так же стоял с мешком на плече.
– Это о вас Валентина писала? – Я сделала попытку улыбнуться. Губы неуклюже вытянулись в линию. Я представляла встретить другого Павлика. Молодого парнишку, может, школьника или студента, который приехал посмотреть большой город. Передо мной же стоял взрослый мужчина, с брюшком и лысой, как коленка, головой.
– Обо мне, – прогромыхал дядечка и так широко улыбнулся, что при желании я смогла бы посчитать все золотые зубы, находившиеся у него во рту.
– Тогда заходите. – Я посторонилась, пропуская мимо себя мужчину и его мешок. – А это? – Я скосила глаза на ношу.
